— Это она хотела со мной познакомиться! — возмутился Миша, но быстро заткнулся, получив удар кулаком в живот. Согнувшись пополам, он закашлялся. Охрана отпустила его, с презрением наблюдая за его попытками восстановить дыхание на полу и что-то пробормотать в свое оправдание.
— Вань, зачем ты его сюда привел? — мной овладевал ужас. Глядя в озлобленные глаза своего мужа, мне было страшно. Я понятия не имела, что у него на уме и для чего он устроил тут очную ставку. Что ему наговорила Юля? Неужели он поверил ее рассказам и решил, что я всю ночь провела с этим Михаилом?
— Привел, чтобы наглядно показать, что бывает с теми, кто решил подставить мою женщину, — холодно произнес Калмыков. Я видела в его глазах удовольствие от унижения человека и еще больше пугалась. Он самое настоящее животное. Это не человек, это исчадие ада. Я была наслышана о том, какие дела проворачивал мой жених и сейчас боялась, что он прямо при мне решит вершить правосудие.
— Он не знал, Вань. Это Юля…, — попыталась оправдать несчастного.
— Плевать. Он хотел посягнуть на чужое, — отрезал Калмыков. — Кем он тебе представился? Миллионером? Про сделки небось рассказывал, да? Отработанная тактика. Перед тобой типичный альфонс, работающий риелтором. Я специально назначил ему встречу, сказав, что хочу купить эту халупу. Слышь, герой, ты знаешь, к чьей женщине ты свои яйца катать пытался? — он надменно ухмыльнулся и достал сигарету, с удовольствием раскуривая ее.
— Я не знал, что это твоя баба! Если бы я только знал… — в глазах Миши плескался ужас. Он переводил взгляд с меня на Ваню, не зная, у кого молить о пощаде. Несчастный узнал Калмыкова и понимал, что с ним может произойти.
— Не баба, а женщина. Бабами ты будешь называть тех, кто тебе деньги за твой немытый огрызок платит. А к моей невесте ты зря подошел. Думал, удалил записи с камер, и я не узнаю, что ты с ее сестрицей за моей спиной замутить решили?
— Я…я…Какие камеры? Я ничего не удалял! Пришел, как договаривались, в ресторан. Джули сказала, что эта сама не прочь со мной познакомиться. Когда я отказывался от халявы? Не она первая, не она последняя…
Он выглядел жалко. Пытаясь спасти свою шкуру, закапывался в собственное дерьмо еще сильнее. Смотря на его искривленное в гримасе ужаса лицо, я испытывала только отвращение. Зато теперь хотя бы знала, что сестричка заплатила ему за свидание со мной. И я, конечно же, услышала про камеры. Эта новость вызвала выдох облегчения. Значит, Ваня не в курсе, как и с кем я покинула ресторан.
— Вот тут ты ошибаешься, — Калмыков нахмурился. Зря Миша назвал меня «эта». — Она последняя. Больше в твоей жизни баб не будет. Я не позволю никому строить интриги вокруг моей женщины. Ребят, разберитесь с ним.
Миша не успел ничего сказать. Один из охранников отработанным ударом в солнечное сплетение лишил мужчину возможности говорить, а потом ребята уже вдвоем начали наносить череду яростных ударов по беззащитному телу.
У меня сердце защемило от увиденного. Я вцепилась в руку Калмыкова ледяными пальцами, до боли их сжимая и стала умолять:
— Вань, прекрати. Они же его убьют сейчас! Ты что творишь!? — я буквально повисла на нем, стараясь найти хоть каплю человечности. Мне было жутко страшно от того, что из-за меня кто-то мог пострадать. Я того не стоила. Даже если этот человек поступил, как скотина, нельзя было так издеваться над ним! А Калмыков меня словно не слышал. Он не отдал приказ своим псам остановиться. Наоборот, на его лице сияло блаженство от жестокой картины.
— Маша, ты чего? — с прищуром посмотрел на меня затуманенным взором. — Тебе не нравится? Разве ты не испытываешь гордость от того, на что я ради тебя готов? Да я любого убью ради тебя. Никто не посмеет и слова тебе сказать, — он развернулся ко мне и обнял меня за талию притягивая к себе.
— Какая гордость, о чем ты? — возмутилась я, пытаясь выпутаться из его стальной хватки. — Прикажи своим псам остановиться! Никто не должен страдать из-за меня! Он и так все понял! Остановись!!!
— Никто говоришь? — он прижал меня к стене своим телом, не давая возможности пошевелиться. — А страдают же. Я страдаю, например, от твоего холода. Совсем меня не греешь. Прямо как снежная королева. И Миша страдает сейчас. Тоже косвенно из-за тебя. Но ты можешь все исправить.
— Как? — шмыгнула носом, не в силах контролировать слезы бессилия. Я была ничтожна слаба и не могла противостоять напору сильного мужчины, который весил в два раза больше меня. Оставалось только безвольной куклой трепыхаться в жестоких руках, на потеху их обладателю.