Это была ее главная ошибка. Девушка не поняла, что со мной такие фокусы не прокатывали. Никто не смел разговаривать со мной в подобном тоне и ее выпад сорвал и без того шаткие предохранители моего спокойствия. Выслушав тирады своей жены, я молча вытер кровь от ее острых когтей и шумно выдохнул, увидев на руках кровь. Планку снесло окончательно.
Зря она так.
Я сам не заметил, как выскочил из ванны и стал надвигаться на почуявшую неладное гадину и, без лишних предупреждений, ударил ее кулаком в солнечное сплетение. Опомнился лишь когда схватил жену за волосы, заставляя смотреть на себя.
— Запомни, милая. Условия тут ставлю только я. За твои слова будет платить твоя дочь. Хотел по-хорошему, но ты не понимаешь. Завтра же твой ребёнок поедет в бюджетный клоповник с заявлением об отказе от материнства. Больше ты никогда её не увидишь. Посидишь ночь одна, подумаешь над своим поведением. Поговорим утром.
Отшвырнул ее от себя, борясь с желанием извиниться, но переборол порыв. Молча перешагнул через кашляющую на полу Машу и вышел из ванной. Несколько сколько раз ударил кулаком по стене, выпуская пар и прислонился к двери.
Сука. Какая же она сука. Вынудила. Не хотел трогать, но мерзкие слова, слетевшие с таких сладких губ, выключили на какие-то сраные минуты самообладание и не сдержался. На уши давил не заканчивающийся кашель, доносившийся со стороны ванной, но я не рискнул заходить. Боялся. Опасался того, что жена снова наговорит мне кучу дерьма и тогда я точно не смогу остановиться. Пусть подумает над своим поведением, а когда мы оба остынем, то сможем нормально поговорить.
Но на уступки я не пойду. Ее дочь с нами жить не будет. И Машка еще будет вымаливать у меня прощенье за чудовище. Значит, Якоби был светлым ангелом, на него она, как на идола смотрела и ноги перед ним раздвигала, а я ей противен. Сука…
Меня снова начала захлестывать ярость, и чтобы не отыграться на жене, я накинул на себя банный халат и выскочил из комнаты. Спустился вниз, в гостиной достал из бара бутылку коньяка и направился в кухню. Брезгливо поморщился, увидев там полупустую миску с кошачьим кормом и осмотрелся: пушистого мешка с костями видно не было. Завтра же попрошу охрану выбросить мерзкий комок из дома. Еще не хватало заразу в доме держать. Хотел я быть хорошим, но все равно оказался чудовищем. Не понравилось, значит будет одна в доме куковать и на меня молиться. Так будет правильнее. По крайней мере, пока не научится уважать меня.
Я не заметил, как опустошил половину бутылки и опьянел. На часах было четыре утра, когда понял, что хватит. Видимо, сегодня точно с Машкой мы ни о чем не договоримся. Искать компромисс на пьяную голову — не самый оптимальный вариант, это я еще с самых низов бизнеса усек. Утро вечера мудренее.
Уже собрался вставать, когда услышал за спиной тихие шаги. Едва слышимые, как у вора, что прокрался в чужой дом. Обернувшись, я увидел своего ночного гостя и пьяно оскалился:
— Я догадывался, что ты все-таки придешь.
Глава 17.1
Осознала, что натворила, лишь когда муж громко хлопнул дверью и оставил меня задыхаться от кашля на кафеле в ванной. Перед глазами застыли почерневшие от злобы глаза Калмыкова, а в ушах его слова о том, что дочь он мне никогда не вернет.
— Дура, — прохрипела я, норовя выплюнуть легкие и снова скривилась от боли.
Я честно пыталась принять все условия. Уговаривала себя не противиться Калмыкову, потому что не видела иного способа вернуть дочь. Целый месяц, который провела взаперти, как пленница, успокаивала себя словами о том, что это все ради Алины. Я дни считала до этой чертовой свадьбы, а потом и часы, потому что печать в ЗАГСе для меня была путем спасения. А Калмыков вырвал из моих слабых пальчиков тоненькую соломинку и окончательно убил надежду.
Они лгали мне. Как опытные кукловоды дергали за нужные нитки, чтобы безвольная марионетка делала все, что им нужно. У этих людей нет ничего святого, раз они апеллировали самым дорогим, единственным, что у меня осталось, и отобрали это. В момент, когда муж сообщил, что дочь даже не планировал отдавать, мой мир рухнул.
Возможно, если бы сдержалась, промолчала, ничего бы и не было. Спустя время у меня бы получилось превратить Ваню в ласкового тигренка и Алинка была бы рядом, но именно в тот момент сорвало тормоза. Я мало соображала, находясь в состоянии аффекта и теперь лишь могла стонать от боли и задыхаться после побоев.
Когда дыхание восстановилось, попробовала встать. От слез и нервов перед глазами все плыло и гудело. С трудом мне удалось добраться до кровати, но заползти на нее не вышло. Так и стекла на пол, хватаясь за дорогущий кремовый плед поломанными ногтями.