"Умный смотрит в будущее, а мудрец прозревает грядущее".
"Умных" здесь было немало. И среди "победителей", и среди "побеждённых". Некоторые почуяли: повеяло. Мудростью. Грядущего.
"Оно всегда, к себе манящее,
находится не за горам.
Давай испортим настоящее,
И будущее будет с нами!".
Пришло время "испортить" настоящее.
***
Глава 638
Собрал бы Ропак вече, сказал бы: в посадники - Твердилу. Они бы приняли. Уйдёт войско - вышибли бы и князя, и его посадника. Но если вотчины отберут... да не у одного боярина, передав владения брату-сыну-племяннику, а у многих! Да отдадут чужакам, да нескольким... Чтобы земли вернуть надо будет тех чужаков выбить. И своих, кто землю получит - тоже. А чем? Хоругвей-то собрать не с чего. А коли ещё и суд княжеский, и верхушка вся им ставленная... то и вовсе погибель.
Показав этим людям вот такое будущее - наивно надеяться на их покорность. У них - почти у всех! - отбирают их природное, исконно-посконное!, право драть со смердов три шкуры. Ставят с простолюдинами вровень. Вбивают. Втаптывают. В "народ новгородский". Который будет судить не свой сват-брат, а какой-то... кем-то ставленный.
Одинаково! В одном суде? По одному закону? Несправедливо!
Против этого они будут биться до смерти, зубами грызть. Даже и просто произнесённое такое слово - терпеть неможно!
Ох, заскрипят, завизжат нынче же по всем дворам да закоулочкам новогородским - ножи булатные под оселками да точилами.
Но вот прямо тут новгородцев нет, совет - войсковой. Кричать-спорить-доказывать, интересы новгородские отстаивать, кроме самого князя Новгородского - некому.
-- Что ж, сказано интересно. Ещё чего посоветуешь?
-- Коли есть на то твоя воля, то надлежит поступить с людьми духовными, кто воров на деяния их благословлял, клятву крёстную изменническую принимал, татей-крамольников отпевал - тако же.
-- Что?! Да ты сопля, на кого руку-то поднимаешь?! На самое наше святое! На церковь нашу православную! Гнать! Княже, вели гнать еретика-паскудника батогами! Чтоб замолк! Замолчь, выблядок!
***
"Есть что-то всеобъемлющее в этом выражении: "Помалкивайте"" - "Посмертные записки Пиквикского клуба" здесь не читали и, даже, не написали. Но я вспоминаю, что вспомнилось. И пересказываю ребятишкам.
А уж реакция на вопль "замолчь!" из постороннего источника - у моих ребят отработана. Поскольку такие агрессивные бородатые "мастера затычек" встречаются в здешней жизни часто.
***
Ропак морщился от боли в ноге и внимательно рассматривал крикуна. Воевода с Витебска. Мда, не знал, что он настолько... с местными попами спелся. С Григорием-местоблюстителем или с кем другим?
"Молчание - наряд умного и маска глупого".
А этот и маску снял.
Взглянул влево. Молчит. Ряженный или замаскированный?
-- А ты, твоё Высокоблагословение чего скажешь?
Протопоп Теофил, иногда откликающийся на странное прозвище Чимахай, присланный Антонием Черниговским для организации окормления ратей на походе и, ежели Господь победу дарует, то и проповеди мирной средь овец заблудших в Новагороде, смотрел сурово.
Странный мужик.
Страшный.
На лице - синюшный рубец от обморожения. Сухопарый, сутулый, длиннорукий. Вовсе не мягкое, благостное лицо и фигура городских попов, к которым привык Ропак. Но главное: взгляд. Острый взгляд настороженного волка. Все воинские попы от него шарахаются. Да и гридни избегают. А вот Всеволжские ему рады. И он им улыбается!
Н-ну... пытается. Такой мордой улыбнуться... кобеля цепные со страху писаются.
Из первых дел, которые пришлось разбирать Ропаку в Новгороде - убийство Теофилом монаха. Монах кричал что-то непотребное на площади. Подошёл Теофил и негромко велел замолчать. Один раз. Тот не послушал, протопоп ударил. Кулаком. Один раз. Откачать не смогли.
На другой день какой-то походный поп из полоцких с ним заспорил. Что-то об иконах из церкви выносимых. Церковку грабили серьёзно, даже свинцовые рамы из окон вынули. Теофил туда собеседника и вставил. Вбил в оконный проём. Поп был толст. Так и застрял там. Час орал благим матом, пока кто-то не сжалился, не позвал полоцких. Они кусок стены выломали, попа своего вынули. Чуть живого.
Ропак, послушав про такие безобразия, поспрашивал у своего духовника. Тот только глаза к небу возводил:
-- Свято-Георгиевского монастыря выученик. Там, княже, такое рОстят... чтобы демоны наперёд разбегались. А Теофил... он ещё и Воеводе Всеволжскому друг. По дебрям лесным бродил, язычников крестил. Вот повадка звериная у него и осталась. Ты с ним... не сварись.