"В чрезвычайных обстоятельствах уместны чрезвычайные средства" - верно. "Обстоятельства" - уже "чрезвычайные"?
Пока - одни планы и разговоры. Не будет ли более разумным дать возможность "курочке", собирающейся "нести золотые яйца" - вырасти, продемонстрировать "яйценоскость", оставив пока все заботы и расходы нынешнему "куроводу"? А уж потом... прибрать "львиную долю яичницы"?
Ещё: атабек уже болезненно почувствовал сокращение торговли в приморских городах на его землях. Конечно, это очень раздражает: нет денег - нет армии - нет славы, побед, Ширвана... Ему нужно восстановление торговли. Лучше - как было. Но если всё пойдёт через один его город... Доля Хоросана, Ширвана, Дербента, других - тоже станут его.
-- По моему скромному мнению, насколько мне доступно понимание блистательных замыслов Великого Атабека... мда... могущественнейший не будет против. Ибо сейчас товары не приходят из Саксина - нет ничего. Если мы ввозим товары сюда и не платим налогов - тоже ничего нет. Но дальше купцы повезут товар из Чалуса. Повезут в остальные города моря. И заплатят зякат. Для казны в каком-нибудь Энзели ничего не изменилось. Или повезут караванами вот по этой дороге. И заплатят в Рее, как и было раньше. Который тоже платит атабеку.
-- Раньше купцы платили налоги, привезя товар из Сакина!
-- Теперь купцы будут платить, привезя товар из Чалуса.
Афоня посматривал на советников дивана сквозь полуприкрытые глаз.
Ошалели.
Слишком много.
Странного, непривычного.
И - золото. Гора золота! В которой каждый из присутствующих сможет, по воле и с разрешения мукты, откопать для себя небольшую пещерку. Или - побольше.
Но главное: пока и копаться не в чем. Только в этих древних камнях, в песке побережья, в глине наносов.
-- Х-ха... Ты сказал всё?
-- Нет. Есть ещё мелочи, но они важны для нас. Мой господин, Повелитель Севера, прислал со мною свиток с соглашением между тобой, муктой Чалуса и им, Воеводой Всеволжским. Там указаны условия, сходные с теми, о которых мой господин несколько лет назад уговорился с блистательным и победоносным эмиром Великой Булгарии Ибрагимом.
-- И что же там?
-- Там... "Четыре свободы". Свобода исхода: всяк человек волен уйти на Русь. Свобода деяния: всякое действие, совершаемое жителем Чалуса в Чалусе, может быть совершено и русским. Свобода от суда: всякий русский человек может быть задержан, допрошен, осужден только русским судом. Свобода от мытарей: русский человек не платит никаких пошлин, сборов, налогов, мыта в Чалусе.
Диван возбудился, возмутился и взбунтовался. Цитаты из Корана, кадисов и просто матерные - бурным потоком изливались из уст мудрецов и советников во все стороны, затопляя мутным потоком уши немногих молчащих. В числе которых были Афоня и Исмаил.
Когда же половодье чувств и пена айятов схлынули, мукта повторил:
-- Ты сказал всё?
-- Нет, о достославнейший. Ещё: всё невольники из числа народов, подвластных моему господину, должны быть возвращены ему, вместе с их детьми. И, конечно, для удобства и безопасности торговли и мореплавания, нам следует построить здесь двор для хранения товаров и пребывания людей. Такое называют хан или караван-сарай. Конечно, с помощью твоих людей, на указанном тобой удобном месте. И немножко перестроить берег. Перелезать через борт и добираться до берега на лодке - очень неудобно. Сегодня я, например, испортил свой сапог.
И Афоня показал сапог, в шве которого поползла нитка.
Это - на грани. Показывать подошвы - оскорбление. Но Афоня сидит по-турецки, подошвы не видны. Однако и обращать внимание на свою обувь, особенно на грязь или непорядок в ней... невежливо. Приличные люди закрывают обувь полами халата. Но у русского гяура нет халата.
Вы можете возмутиться. И утратить надежду на "Эльбрус золота". Или сделать вид, что не заметили. Сделать шажок по дороге понимания, прощения, милосердия и доброжелательства. По дороге, которая приведёт вас к простой мысли:
-- Гяурам можно всё. Потому что они дают нам возможность брать очень-очень много золота с наших купцов.
За дверями дивана раздались голоса, послышался шум. Мукта покрепче ухватил саблю, напряглись и телохранители у стен зала. Отфыркиваясь и переговариваясь толпа слуг внесла в зал два здоровенных сундука. Невысокий тощий мужикашка из спутников Афони, вошедший в зал в толпе носильщиков, резво проскочил к нему за спину и зашептал на ухо:
-- Еле-еле успел. Уже ковыряли. Тока-тока приспособились замки сбить. А тута мы. Вроде - всё цело. Хотя, может, и разбилось чего. А что не заперто было - всё попятили. И у корабельщиков. Уж я ругался-ругался...