Ганнибал придвинул телефон.
— А, это вы, Наполеон?
— Да, сэ’, масса Ганнибал, — ответил хриплый проникновенный голос.
— Соедини меня с Королевским дворцом, да поживей, — приказал он.
— Сию секунду, сэ’, — донесся из трубки, словно кваканье лягушки из колодца, полный сомнения голос Наполеона. Он мигом соединил Ганнибала сначала с портом, потом с Домом правительства, затем с пожарной охраной и снова с портом.
— Черт возьми! — рявкнул Ганнибал. — И ты удивляешься, что король изобрел трость-письмоноску?
Наконец в трубке раздался такой хлопок, что она чуть было не взорвалась, как граната. Зато связь с дворцом была установлена, причем трубку взял сам король.
— Простите за столь поздний звонок, — сказал Ганнибал, — но у меня для вас сообщение чрезвычайной важности. Питер Флокс и Одри Дэмиэн сделали величайшее открытие, и я думаю, вам нужно доложить об этом в первую очередь. Могли бы мы прибыть к вам и рассказать?
— Разумеется, — ответил Кинги, — коль скоро это так важно.
— Боюсь, это произведет эффект разорвавшейся бомбы, — серьезно сказал Ганнибал. — Это не телефонный разговор. Сейчас подъедем.
Когда Ганнибал и юные первооткрыватели добрались до дворца, он был весь в огнях. Гостей долго вели по длинным мраморным коридорам, наконец перед ними распахнулись огромные двойные двери и они вошли в большую гостиную, уставленную кушетками с немыслимым количеством подушек и странной неуклюжей викторианской мебелью. На одной из кушеток, почти утопая в ней, возлежал Кинги со своим сыном-наследником, принцем Талибутом двух лет от роду. Мальчуган прыгал у папаши на животе и визжал от радости, когда родитель щекотал его. На другой кушетке сидела высокая стройная зенкалийка редкостной красоты — принцесса Матисса. Она встала, грациозным жестом поприветствовала гостей и предложила напитки, а затем взяла за руку своего не в меру расшалившегося отпрыска и легкой поступью вышла из зала.
— Ну что ж, — сказал Кинги, когда она покинула гостиную, — говорите без утайки, с чем пришли. Надеюсь, это не очередная вновь открытая для науки медуза? Право же, моим именем нельзя назвать больше чем одну.
— Нет, это не медуза, — сказал Ганнибал. — Это кое-что посущественней. Вот эта парочка лазила по долинам в районе реки Матакама и обнаружила в одной из них множество деревьев омбу и пересмешников.
В гостиной воцарилось долгое молчание. Король широко раскрытыми глазами смотрел на собеседников.
— Да вы что… издеваетесь надо мной? — выдавил он наконец.
— Нет, нет, это правда, — сказал Питер. — В это невозможно поверить, но это правда.
— Пятнадцать пар, — добавила Одри, — и все такие ручные! Они вам так понравятся, Кинги!
— И приблизительно четыре сотни деревьев омбу, — заключил Питер.
Кинги и Ганнибал обменялись долгими многозначительными взглядами.
— Так что же… Вы не считаете, что это замечательное открытие? — изумленно спросила Одри.
Ганнибал и Кинги, как по команде, встали со своих мест и принялись ходить взад-вперед по гостиной, словно часовые. Хоть Ганнибал и не был коротышкой, но по сравнению с Кинги он выглядел карликом. Измеряя шагами гостиную, они обменивались репликами, причем каждый, судя по всему, претендовал на роль адвоката дьявола.
— Так что же, вы не считаете великим событием обретение заново вашего старинного бога? — спросил Ганнибал.
— Это, конечно, вызовет трения с миссионерами, — сказал Кинги.
— С другой стороны, это вызовет проблемы с затоплением долины, — сказал Ганнибал.
— Мы не имеем права затоплять ее. Даже если мы сами захотим, общественное мнение воспротивится, — сказал Кинги.
— Но ведь птиц можно переловить и переселить куда-нибудь в другое место.
— А деревья омбу? Мы же не можем выкопать их и пересадить, — парировал Кинги.
— Если мы не затопим долину, весь наш с англичанами проект полетит к черту.
— Точно. А Лужа сядет в лужу и подхватит простуду, — сказал Кинги, зажмуриваясь от удовольствия.