— Ну почему, какой же тут грех, если мы собираемся пожениться? — ответила мама.
— Право, более необычного оправдания греховности мне еще не доводилось слышать, — сообщил Ларри.
— Мама, ты не должна этого делать, — сказал Лесли. — Этот человек омерзителен. Подумай хотя бы о нас.
— Да-да, мама, подумай, что станут говорить люди, — подхватила Марго. — Каково нам будет на вопрос, куда ты делась, отвечать, что живешь в незаконном браке в Афинах с этим… этим… этим…
— Ублюдком, — подсказал Лесли.
— К тому же занудным, — добавил Ларри.
— Нет, послушайте, — сказала мама. — Лучше прекратите этот разговор, если не хотите по-настоящему рассердить меня. Кого вы, дети, предлагали мне в мужья? Старого пьяного болвана с фамилией длиной в целый алфавит. Теперь я сама сделала выбор, и хватит об этом. Антуан обладает всеми теми качествами, какие меня больше всего восхищают в мужчине.
— То бишь праздность, занудство, тщеславие? — осведомился Ларри.
— Сальные волосы? — спросила Марго.
— Храп, точно грозовые раскаты? — поинтересовался Лесли.
Я воздержался от участия в этом перечне, полагая, что на решение мамы вряд ли повлияет утверждение, что всякого человека, называющего меня «младшим братиком», следовало бы задушить при рождении.
— Конечно, это как-то отразится на жизни каждого из нас, — говорила мама, подливая себе еще чая. — Джерри, как самому младшему, придется жить вместе со мной и Антуаном, чтобы тот служил ему образцом. Ты, Лесли, и Марго достаточно взрослые, чтобы самостоятельно прокормить себя, так что предлагаю вам вернуться в Англию и найти себе работу по душе.
— Мама! — ахнула Марго. — Что ты такое говоришь!
— Работа по душе? Такого понятия не существует, — содрогнулся Лесли.
— А как насчет меня? — спросил Ларри. — Какое будущее уготовили мне вы с этим безмозглым варваром?
— О, с тобой будет все в порядке, — торжествующе произнесла мама. — Один из друзей Антуана владеет газетой в Литве. Тираж — несколько сот экземпляров. Антуан уверен, что может устроить тебя туда сборщиком — кажется, так это называется. В общем, одним из тех, кто собирает вместе отдельные буковки, так что получается печатная страница.
— Меня? — взорвался Ларри. — Ты хочешь сделать меня каким-то чертовым наборщиком?
— Следи за своим языком, — машинально молвила мама. — Не вижу в этом ничего дурного. Зная, что ты хочешь стать писателем, Антуан подумал, что это для тебя самая подходящая работа. Как-никак, все начинают с низов.
— Хотел бы я начать с его низа и дать такого пинка, чтобы вышибить его чертовы мозги, — яростно выпалил Лесли. — Что он смыслит в работах по душе?
— Ну, это что-нибудь такое, что тебе нравится, дорогой, — объяснила мама. — Соответствует твоему характеру.
— Например, смертоубийство, — предположил Ларри. — И он мог бы начать практиковаться на Антуане.
— Нет, вы явно не желаете рассуждать здраво, — с достоинством произнесла мама. — А потому лучше прекратим обсуждение. Но я приняла окончательное решение, так что начинайте привыкать к этой идее. Я буду на кухне, если кто-то из вас захочет поговорить серьезно. Пойду готовить для Антуана кэрри с креветками, одно из его любимых блюд.
Мы молча смотрели, как мама, напевая себе под нос, направилась к дому.
— Не могу поверить, — нарушил тишину Ларри. — Она, должно быть, рехнулась. Точно рехнулась. Вспомните всех этих чокнутых типов среди нашей родни. Это у нас в крови. Нам остается только смириться с жизнью в смирительных рубашках и камерах с мягкой обивкой.
— И вовсе она не рехнулась, — возразила Марго. — Положитесь на мое слово — я знаю, когда на маму находит помрачение.
— Кому, как не тебе, в этом разбираться, — пробурчал Ларри.
— По-моему, это очень серьезно, — заметил Лесли. — Если мама хочет выйти замуж за этого типа, вряд ли мы можем этому помешать, хоть это и несколько эгоистично с ее стороны. Но когда она к тому же предлагает нам найти себе работу, это, честное слово, уже чересчур.
— Согласен, — сказал Ларри. — Развал семейной жизни начинается, когда дети начинают вести себя нормально, а их мать — ненормально. Ничего, в крайнем случае можно прибегнуть к средству Спиро.
— Ты говоришь про цементные сандалии? — всколыхнулась Марго.
— Сапоги, — поправил ее Лесли.
— Но мы тогда окажемся соучастниками, — сказала Марго. — Ведь если человека лишить жизни таким способом, это получается убийство, разве нет? Ведь не скажешь потом, что он случайно угодил ногами в эти ведра и после свалился за борт лодки? По-моему, никто в это не поверит. По-моему, могут возникнуть подозрения. По-моему, это рискованная идея. И вообще, по-моему, если спросить Антуана — чего мы, конечно, не можем сделать, — он не одобрил бы эту идею. Не захотел бы навлекать на нас неприятности, чтобы мы потом объяснялись с полицией и все такое прочее. По-моему, в самой своей основе он не так уж плох, вся беда в том, что он такой ужасный — хочет жениться на маме и все испортить.