— В давние времена, — начал солдат, — жили на селе два мужика. Пахали мужики землю, рожь сеяли. Да только жили мужики по-разному. У одного к осени все закрома полны хлебом, а другой соберет чуть более того, что посеял. Стало обидно второму мужику. В чем дело, какой такой секрет у товарища? Лежит мужик всю зиму на печи, думу свою думает. Наконец не вытерпел, пошел к соседу.
«Почему это, — говорит, — у тебя такое везение?»
«А у меня на то особый секрет есть», — слышит в ответ.
«Какой секрет?» — спрашивает неудачливый мужик.
«А вот, — отвечает сосед и показывает ладони. — Вот тут, — говорит, — мой секрет и есть».
Обрадовался мужик, смотрит на ладони, а там пусто. «Да тут ничего нет!» — говорит он с обидой.
«Как — нет? Есть, — отвечает сосед. — Смотри лучше». И показывает на мозоли.
«Да какой же это секрет? — еще больше обиделся мужик. — Мозоли и у меня есть!» И смотрит на свои руки.
Смотрит, а никаких мозолей на них и нет. Пролежал всю зиму мужик на печи, вот и сошли мозоли.
— Э-э, — проговорил Петр, — да, я смотрю, ты неглуп!
— Так точно, господин бомбардир-капитан.
— Что — так точно? — переспросил Петр.
Солдат смутился и добавил:
— Думать и трудиться надо.
Петр рассмеялся.
А через несколько дней, забрав Меншикова, царь уехал в Новгород. Помчался собирать новые полки да подгонять поотставшие в пути обозы.
Всю дорогу Петр ехал молча, все о солдатской притче думал.
Солдат Федор Грач сидел в окопе. Держал Грач в руке фузею, ждал, когда подойдут шведы. Отродясь еще не приходилось Федору стрелять из ружья. Не обучив ружейным приемам, так и послали на войну.
— Боязно? — спрашивает Федора сосед по окопу, усатый, уже немолодой солдат.
— Боязно, — отвечает, краснея, Грач.
— Оно и понятно, — говорит солдат. — А ты не думай о страхе. От него, от страха, немало зла на войне бывает. Страх — он хуже смерти.
В ночь перед приходом шведов лег туман. К рассвету пошел снег. Начался ветер, погнал в сторону русских снежные вихри. Холодный ветер леденил солдат. Вьюжило. В двадцати шагах нельзя было различить друг друга.
Усатый солдат то и дело прикладывал к земле ухо — слушал, не идут ли шведы.
Шведы появились неожиданно, словно из-под земли выросли. Обрушились шведские стрелки на русские окопы.
Поднял Грач ружье, выстрелил. А что дальше произошло, уже и понять не мог. Перемешались в окопах русские и шведские мундиры. И рад бы стрелять Федор, а куда — не знает. Разыгралась вьюга, слепит глаза, где свой, где швед — разобрать трудно.
И вдруг прошел слух: «Немцы предали». Оказывается, барон Галларт и другие иностранные офицеры перешли на сторону шведов. Оставшись без командиров, русские дрогнули, началась паника. Полки устремились к Нарове. Солдаты бежали к единственному мосту через реку. Вместе со всеми бежал и Федор Грач. Бежал, не видя ничего, бежал, спотыкался, падал, поднимался и снова бежал. Мост был временный, легкий. Поравнялся Грач с мостом и вдруг вспомнил слова бывалого солдата, Остановился Федор, повернулся к товарищам.
— Стой! — кричит. — Стой, братцы! Страх — он хуже смерти!
Кричит Грач, но никто не обращает на него внимания. Хватает Грач товарищей за руки, хочет остановить, да где уж. Оттолкнули солдаты Федора в сторону, побежали по шатким, прогибающимся доскам моста. Мост прогнулся. Деревянный пастил осел, коснулся воды. Забурлила вода, заклокотала. И вдруг мост не выдержал. Оборвались непрочные пеньковые канаты. Скрипнул мост, развалился. Смотрит Грач на Нарову — несет река свои воды, тащит в пучину русских солдат.
Отвернулся Федор, сел на камень, схватился за голову. Вдруг слышит: кто-то положил ему на плечо руку.
Поднял Грач голову, смотрит — перед ним бывалый солдат.
— Видишь, что страх делает? — обращается солдат к Федору.
— Вижу.
— То-то, — говорит солдат. — Знай. А сейчас бери фузею. Слышишь, справа пальба идет. То царевы гвардейские полки — Преображенский и Семеновский — бьются. Пошли им на помощь. А что народ гибнет, на то и война. Тут кто страх поборол, тот и есть настоящий солдат.
Подходя к Нарве, шведский король Карл говорил: «Московские мужики разбегутся при одном виде моих солдат».
Однако вскоре королю пришлось изменить свое мнение. Не хотел, а все же пришлось. Произошло это вот как.
Услышав сильную пальбу близ Наровы — а там бились преображенцы и семеновцы, — Карл бросился к своим войскам.
Король подоспел вовремя: гвардейцы оттеснили, отбили шведов. Того и гляди, обратятся шведы в позорное бегство.
— Шведы, шведы! — закричал Карл. — С вами бог и ваш король! За мной, шведы!
Солдаты воспрянули духом и с новой силой бросились в битву.
Слева, с невысокого холма, била русская пушка. С шипением врезались ядра в шведские ряды, валили по нескольку человек сразу.
— Пушки, подать сюда пушки! — закричал Карл.
Несколько солдат бросились выполнять приказ. Вскоре появилась шведская батарея.
— Огонь!
Ядра легли с недолетом, метрах в тридцати от русской пушки.
— Огонь! — закричал Карл.
Опять недолет.
С третьего выстрела легли шведские ядра рядом с пушкой. Поднялась снежная пыль. Словно игрушечных, подкинуло в воздух и разбросало в разные стороны русских солдат.
— Ура! — закричал Карл. — Ура! — И замахал шляпой.
Однако когда улеглась пыль, король увидел: у пушки, словно вовсе и не было залпа, стоит солдат. Карл посмотрел — у солдата нет правой руки. Весь бок пушкаря залит кровью. Словно надломленный сук, торчит из плеча оголенная кость. Солдат держит в левой руке запал, что-то кричит, наводит пушку прямо на шведского короля.
— Безумец! — закричал король.
В это время грянул новый выстрел, и Карл упал с лошади.
Когда король вылез из-под убитого коня и осмотрелся, на прежнем месте солдата уже не было. Прихрамывая на ушибленную ногу, Карл поднялся на холм. Рядом с русской пушкой, истекая кровью, лежал солдат. Глаза героя были полузакрыты, губы произносили какие-то слова. Карл наклонился к умирающему. «Русский шведа и одной левой бьет», — повторял упрямо солдат.
Уже потом, когда кончился бой, Карл пытался узнать, как звали героя. Однако никто ответить королю на его вопрос не мог. Тогда Карл вызвал барона Галларта.
— Что за солдат, не знаю, — ответил Галларт, — однако, ваше величество, могу вас заверить, что таких у русских немало. Не люди — безумцы. Пусть сам черт воюет с такими солдатами!
Посмотрел Карл на Галларта, вспомнил свои слова, сказанные при подходе к Нарве, задумался, ничего не ответил.
Еще в Москве нагадала старая цыганка майору Пилю, что примет он смерть от руки русского солдата. (Немец майор Пиль состоял на службе у русских.)
Нрав у Пиля был веселый, легкий. Посмеялся он над словами цыганки, рассказал товарищам да и забыл. Вспомнил о них уже под Нарвой, в самый разгар боя.
Узнав, что барон Галларт и другие иноземные офицеры изменили русским, майор Пиль тоже хотел перейти на сторону шведов. Однако майору не повезло. Перехватил Пиля русский солдат. Лицо у солдата здоровое, глаза злые. Не дал он немцу перебежать к врагу.
— Фу ты, вредная! — помянул в эту минуту майор цыганку.
Отбежал Пиль в глубь лагеря, забился в офицерскую землянку, просидел там до самого вечера. Все боялся майор, что вот-вот ворвется в землянку солдат со злыми глазами. Потом успокоился: мол, беда миновала. Стал ждать, когда в русском лагере наконец появятся шведы.
Однако шведы не шли. Не одержав победы над преображенцами и семеновцами, шведы прекратили бой.