- Ты ради этого меня сюда притащил?!
- Вы ассоциируете любое преступление с кровью?
- Черт, вот всегда меня тупым выставляют... да!
- Напрасно.
Ион мягко улыбнулся.
Мы не ангелы. У нас есть выбор. У каждого человека есть выбор.
Мы выбираем каждый день. Выбираем, какое платье надеть. Выбираем завтрак. Выбираем машину. Собаку в зоомагазине. Партнера себе выбираем. Друзей.
Но не можем выбрать самого важного.
Не можем выбрать судьбу.
Хотя у нас есть выбор. И никто его не отнимал.
- Напрасно, - повторил Ион, излучив через улыбку все самое прекрасное, что когда-либо мерцало в останках его души. - Не каждое преступление проливает кровь, сэр.
Незаметно вынул из нагрудного кармана маленький шприц и мгновенным движением ввел Каврыгину под кожу.
Этот яд предназначался еще Бессвацких. Но как иронично иногда посмеивается над нами судьба!
Я тебе верю.
Верьте, мисс. Верьте. Ваша вера - то, чем он дышит, равно как и люди дышат кислородом. И разве есть на свете что-то прекраснее, чем каждый раз поливать редчайшие розы вашей любви, что вы рассадили в его опьяненном сердце? Вы, мисс, и не знаете даже, какого размера выросли цветы. Не подозреваете, что в шипах гигантских растений хранится смертельный яд. Но вы не бойтесь, мисс. У вас к нему противоядие, которое Ион ежечасно вкалывает в вашу тонкую кожу своими поцелуями.
В безумье расточенья сил
В часу последней переправы
Господь мне ангела явил,
Его движенья величавы...
Может, Ион уже может звать себя богом? Он распоряжается судьбами людей и отнимает у них жизни. Он судит и он карает. Он благословляет и убивает.
Но ведь по такому раскладу каждый человек - бог.
Как строг очей нездешний взгляд,
Покорный высшему приказу!
Не испытав ни боль, ни глад,
Не сомневался он ни разу...
Он еще жил.
На то и рассчитан яд. Парализовать - но не убить.
Слышать, как он мычит и пытается выдавить из себя членораздельную речь. Извивается на полу, словно сдыхающая крыса. Дергается. И до сих пор ничего не понимает. Или у него парализован даже мозг?
- Но вы не волнуйтесь, сэр. Вам это не грозит. Ваше убийство, уверяю, будет омыто кровью. Или вы уже переосмыслили свой ответ?
Я человек, чей жалок вид,
Я заключен в ловушке плоти.
Но совершенство не манит,
Коль не достигнуто в работе.
Перевернул на живот. Аккуратно разрезал его рубашку ножом, которым несколькими минутами ранее Зина открыла коробку.
И начал рисовать.
Нарисовал солнце. Деревья нарисовал, домик. Птиц, взлетающих с проводов. Нескончаемая красная краска преданно следовала за кончиком ножа, и чтобы достать ее больше, нужно разрезать кожу.
Нож - восхитительная кисть! Он способен не только творить багровыми красками, но и плавным замком раскрывать шкатулку в огромную сокровищницу рубинов.
Тесак вошел в кожу глубже и легко распорол спину. Ион нервно вздохнул, улыбнулся и резко раздвинул рану шире, оголив лопатки.
А какой, оказывается, кровь бывает горячей! Особенно, если это кровь живого человека.
Особенно, если ты сам ее выжал.
Она едва ли не шипела на стальных ладонях Иона. Липкая горячая струя... почему она пахнет жженым сахаром?
Жаль, что Каврыгин рушит кроткость тишины своим полувоплем. Но даже его крики походили на панихиду в церкви. Все грешники кричат перед уходом в ад. А он, носящий смертных грех по имени Зависть, имел в крике некоторую почетность.
В работе сердца и ума,
В ошибках, горе и смиреньи!
Так горечь рабского клейма
В душе рождает вдохновенье...
И мне дороже боль и тлен,
И редкий, горький миг блаженства,
Чем бесконечный рабский плен
Дарованного совершенства! (1)
Ион вдруг выгнулся в припадке неистового наслаждения. Даже тихонько закричал - настолько упоительна была эта власть, настолько блаженно больно жгла руки чужая кровь, настолько эстетично прокатывалась по стенам спортзала предсмертная песнь жертвы!
Если бы у него были крылья, он сейчас же бы их расправил, чтобы передать всю величину неги, восторга и сладострастия.
Но крыльев у него не имелось.
Пусть они будут хотя бы у Каврыгина.
- Иногда смерть все-таки стоило бы бояться, сэр, - нежно прошептал Ион. - Иногда лучше умереть гордым трусом, но не трусливым гордецом.
И если его кровь обжигала руки подобно пламени, то лопатки были похожи на льдины, окутанные багровым огнем. Чуть шершавые, холодные... нет, Ион совсем не так представлял их наощупь.