Нужно было покончить со всем этим.
Нужен был нож.
Ион чуть нахмурился. С омерзением вытер с щеки ее липкую кровь и начал сосредоточенно выискивать тесак среди грязных листьев.
Это куда он его так зашвырнул, что теперь нигде не видно?
Ион присел на корточки и принялся водить ладонью по листве. Не мог же он исчезнуть, в самом деле... Может, стоит уже начинать верить в знаки свыше и потусторонние силы?
Ну уж нет. Ион слишком долго верил. Слишком долго наивно доверял - так, что не имел ни себя, ни уж тем более права на звание "живой".
Он верил каждому, но не верил себе. Теперь стоит направить реку в другое русло.
Шорох раздался сзади, и Ион среагировал моментально. Развернулся, схватил камень и метнул прямо под колено убегающей Зины. Ее ноги надломились, и она скатилась с обрыва.
Глупая... Какая же маленькая глупая девчонка. Ну зачем же было бежать в сторону склона?
Ион сжал кулаки, вздохнул в дичайшей усталости и красиво сошел по камням в овраг.
Она еще жила.
Не шевелилась. Не стонала и даже не дышала - но жила. В окровавленных глазах еще читался страх, а тело по-прежнему излучало тепло.
И Иону этот взгляд совершенно не понравился. Почему-то ему мерещилось, что она молча укоряет его и внушает, что он совершает ошибку. Мерещилось, что она смеется, насмехается изрубленными губами и хвастается черными сгустками крови на лице, гордится порванными ноздрями и хохочет над слабостью и ничтожеством Иона.
- Прекратите! - закричал он. - Прекратите меня презирать! Прекратите насмехаться надо мной!
Лицо Зины вдруг стало плыть, искажаться, распадаться на пиксели. Ион вновь в муках зажмурился, поморгал и попытался сфокусировать взгляд на жертве.
Получилось.
Только теперь вместо Зины на него победно взирала голова Ивана Александровича.
Его губы, искривленные в кровавой ухмылке. Его червленно-бирюзовые глаза. Его платиновые волосы.
- Молодец, сыночек. Ты выбрал правильный путь. Знал бы ты, как я тоб...
- Заткнитесь! Исчезните!
Голова не исчезала.
Голова начала смеяться.
Голова исходила в районе шее бурлящими пузырями.
- Ты никогда не умел принимать комплименты, мальчик мой. Дурачок.
Ион взвыл, схватил большой камень и со всего размаху впечатал его в смеющуюся голову. Ударил еще, и еще... Бесконечно бил, пока лицо не размозжилось в кровавое месиво, пока каждый миллиметр не стал фаршем, пока листва не смешалась с остатками языка, зубами, глазами и еще какими-то черными склизкими отходами.
- Заткнитесь! Замолчите! Прекратите смеяться надо мной! Прекратите, я сказал! Исчезните! Вы уже умерли, вы сдохли! Хватит меня презирать!
Ион вдруг резко остановился.
Медленно опустил взгляд на жертву.
И вновь перед ним распластывалось кровавой рекой некогда красивое лицо Зиночки Бессвацких.
Мертвое лицо.
Уже безо всякого страха в растекшихся глазах.
И догадался об этом Ион лишь по клокам рыжих волос вместо седой шевелюры создателя.
Ион склонился над ней и безо всякого отвращения одарил милосердным поцелуем в беспалую руку.
- Я не хотел, чтобы все вышло именно так, - честно прошептал Ион и вздохнул. - Не буду винить в случившемся и вас, мисс. К мертвым полагается относиться с уважением... Если, конечно, они этого заслуживают.
Он поднялся. Отряхнул ладони друг о друга, расправил спину. Сделал шаг и случайно наступил на обезображенное лицо Зины, которое отозвалось мерзким хрустом.
Пожал плечами и вновь легко взобрался на холм. Отыскал наконец нож. Спустился к трупу.
Взял ее за ногу и поволок в сторону озера. На берегу остановился. Склонился над Зиной, разрезал ей блузку. Небрежно вспорол живот. В отвращении сжал губы, ополоснул руки в ледяной воде и начал грузить тело в лодку...
(1) Взято из романа Сергея Лукьяненко "Чистовик"
Глава 26
Маат бы плакала.
Расплавляла людские сердца кровавыми слезами, задыхалась в рыданиях и желала б вырвать себе крылья, выщипать золотые перья и вонзить в глаза, дабы не лицезреть падшести некогда чистой души его. Она бы не хотела слышать его ложь во благо справедливости и видеть, во что он превратился. Это было слишком больно даже для богини... а насколько больно может стать для человека?
***
Есть фильмы, в которых героини умеют страдать красиво.
Они страдают.
Страдают, картинно подтирая с холеных щечек потекшую черными змейками тушь. Томно глотают горький кофе и с грустью вздыхают, завороженным взглядом воззрясь на вздымающуюся в небесную йогуртовую пенку капельку солнца.