Они вытирают слезы шелковым платочком. Они красиво потягиваются, проходятся тонкими пальцами по своей пышной шевелюре, выгибаясь змеей перед зеркалом и не забывая вздыхать о своей уродливости. Они выковыривают нарощенными коготками таблетки, угрожая - а кому вообще? - что непременно расстанутся с бессмысленной жизнью, потому что у них "началась вдруг беспричинная депрессия".
Инге было далеко до эстетичных мучениц голливудских фильмов.
Она страдала некрасиво.
Курила, лежала на кровати и смотрела в потолок. Без искусственных слезинок и виниловых волос. Лежала в майке, навеки впитавшей в себя капельки кофе, варенья и апельсинового сока. В майке и камуфляжных штанах, в которых ходил еще дедушка Глеб на охоту. В носках, причем разных, один из которых предательски демонстрировал миру большой палец.
И это было некрасиво.
Только Инге уже вдруг резко надоело все. Все-все. Весь этот мир. Эти вечные странности, эта недосказанность, эта неубиваемая ложь...
Единственный, кто был ей сейчас нужен - Ион.
Срочно. Очень срочно. Слишком многое она должна была ему сказать. И, наверное, именно его длительное отсутствие и было причиной столь паршивого настроения.
Несказанные слова желали вырваться из сердца, жгли его, кипели, бурлили лавой и плавили в себе все что только можно. А его не было.
До двух ночи.
Он пришел только тогда, когда Инга, уже не справляясь с полубредом, задремала на четыре минуты.
И почему-то именно сейчас она не знала, как реагировать на его появление.
Раньше знала. Раньше все было по-другому. Раньше он был другим.
А сейчас Ион пребывал в таком странном состоянии... Инга даже и не могла сходу сказать, что его гложило, но на лице неопрятными эскизами лежали такие неопределенные эмоции. Даже неясно, хорошие или плохие: глаза сияли в до безумия радостном блеске, а губы сжимались в тончайшую нить, выражая не то презрение, не то отвращение.
А горло перемотано шарфом. Неужели он теперь умеет мерзнуть?
- Где ты был? - Инга сунула руки в карманы, и ладони утонули в море семечек, кедровых орешков и мелких камушков.
Он не ответил.
Нашел под столом полупустую пачку грушевого сока и с непередаваемой алчностью заглотил горлышко, чуть ли не давясь и даже не вытирая тонкие струи с подбородка.
- Где ты был? - ровно таким же тоном повторила Инга.
Она просто не могла понять. Где Ион мог вообще быть до двух часов ночи? Что мог делать? Ведь он нигде не работает, не ходит в магазин, не охотится и не рыбачит... Так где он вообще мог находиться?
- Ион! Почему ты меня игнорируешь? Где ты был?
Он молча утер полотенцем сок с губ. Подошел к зеркалу и долго оценивал свое отражение. Поднимал ладони, всматривался в них, словно что-то желал обнаружить.
Инга вскочила с кровати, подошла к Иону и настойчиво положила руку на его плечо.
- Тебе все равно?! А я вот спать не могла! Я тебе рассказать кое-что хотела, а ты... А тебя не было! Я же волновалась.
Ион делал вид, что Инги вообще нет в комнате. Невозмутимо продолжал разглядывать себя в зеркале, изредка что-то стирая с щек или рук.
Инга закусила губы, резко развернула его к себе, положила ладони на его щеки и строго вынесла:
- Вот как ты ко мне, значит, относишься?
Он поморщился, отшатнулся от нее и продолжил пялиться в зеркало.
Ингу все это обескураживало.
- Хорошо! Не хочешь говорить - не говори, бога ради. Но меня хоть послушай! У меня важная новость для тебя есть! Тебе совсем неинтересно?
Ион чуть прищурился и рьяно стал что-то скорябывать с кончика носа.
- Ион! Ты... ты обиделся, что ли? Почему ты не разговариваешь?
Он поправил шарфик. Отошел наконец от зеркала и спокойно лег на кровать. Ровно лег, как и любил - прямо, на одеяле, в одежде и сомкнув руки на животе.
Инга вдруг опустила глаза. Робко подошла к нему и накрыла ладонью его механическую руку.
- Я... я понимаю, почему ты злишься, - сбиваясь, проговорила Инга. По-прежнему не поднимала взгляда. - Я все понимаю. Ион... Ну прости меня! Прости, я такая дура! События на меня так давили, что я даже за словами не следила. И, конечно, ты обиделся. Любой бы обиделся, если б ему не верили.
Ион вздернул брови и с изумлением взглянул на Ингу.
Так и храня молчание, сплелся своими пальцами с ее. Мягко притянул ее к себе и даже подвинулся, приглашая лечь рядом.
Но упрямо молчал.
Инга чуть расслабилась. Вздохнула с облегчением и прилегла около него, положа голову на железное плечо. Как все-таки родны и привычны запахи кисло-горького металла...
Но разве так пахнет железо? Инге казалось, что этот запах живой и какой-то знакомый. Так пах кот, когда ему до крови разодрали ухо дворовые собаки...