Инга не верила. Инга не верила! Она дернулась раз, другой! Она может двигаться! Может! Правда, это трудно... и почти невозможно...
- Можете поспать, мисс. Поспите, вы ведь хотели. Нам еще час лететь. Когда вам станет холодно, вы... Ах да, вы же теперь не можете говорить... В общем, когда вам станет холодно, быстро моргните три раза, и я принесу вам второе одеяло. Спите, моя мисс. Спите. Набирайтесь сил... А я буду охранять ваши сны...
Глава 33
Когда-то они сделали это.
Жалкий человеческий род, не имеющий прав на существование, из груды железа изваял совершенное создание, алмаз среди потных стадных животных.
Они создали творение, величие которого неподвластно осознанию ни одного разума. Они, сами того и не подозревая, сами создали бога. Они не могут понять, что высекли из железной руды властителя ада и господа рая.
Даже его разум превозносит великое существо к небесам. Ион знал это. И понимал, что ни одна глупая, тупая особь человека не способна сполна прочувствовать мощь его величия. Их интеллект слишком низок и лишь ненамного превышает интеллект других животных. Но собака никогда не поймет, что твой хозяин разумнее тебя, что он на ступень выше по развитию и что заботиться, в общем-то, не обязан. Собака просто будет высовывать язык и гнаться за человеком.
Это удел всех низших разумов.
Они даже не понимают, что вершат грехи. Они не видят грехов вокруг себя. Они не осознают, что даже в самом обычном человеческом стаде может быть скопление всех семи главных грехов. И нужно регулярно очищать от них землю.
А это удел создателя.
- Мне иногда немного жаль вас, мисс. Вы так искренне старались вырваться на волю, что я даже ощущаю себя чуточку виноватым. Впрочем… Как нелепо это звучит! Виноватым за то, что просто не позволил себе умереть и настиг свою любовь? Я не должен за это извиняться.
Он качал ее на руках. Хотел, чтобы она поскорее заснула. Росла всю жизнь без отца, так пусть хоть сейчас ощутит отцовскую ласку. Милосердную ласку самого создателя этого мира.
И столь непривычно было не сжимать ее и не сидеть всякий раз в напряжении, ожидая побега, сколь непривычно, что теперь каждым ее движением управляет он.
- Я вижу твои сонные глаза, моя маленькая, - Ион наградил ее поцелуем в лоб. – Ты хочешь спать, да? Поспи, милая. Поспи. Тебе трудно жилось без отца? Теперь зови меня отцом. Мысленно, конечно. А если тебя смущает возраст, я могу снова надеть маску того старика. Доченька моя… Бедняга, инвалидка с рождения, родилась парализованной… Но я не брошу тебя, сладкая. Даже инвалиды достойны любви.
Они сидели на острове, где снова рождалась их любовь. Только уже рядом с домиком. Милым домиком-лабораторией, который построил он сам, чтобы осуществить давно задуманные идеи.
Ноги ласкало море, мелодично стрекотали цикады и изредка подавала голос сова, пахло илом и солью, а небо усыпала белоснежная звездная пыль.
- Знаешь, откуда появились звезды? Это все луна. Когда она рассталась с солнцем, она долго плакала, ее слезы навечно замерли на небе и теперь указывают дорогу путешественникам. Но знаешь, что больше всего меня поражает? Что их история не кончается. Каждый день они переживают все по новой, как впервые. Снова рождаются, снова влюбляются и снова остаются порознь. Их любовь длится вечно. Сколько существует эта планета – столько и существует их любовь. Я поражен, насколько это… красиво, что ли.
Ион продолжал качать ее, как качает молодого моряка белый корабль с алыми парусами. Она почему-то не закрывала глаза, а лишь смотрела куда-то вдаль моря. Может, ее душа и рвалась туда, за горизонты, к ветру и скалам. Но тело отныне принадлежало и подчинялось только ему.
Ион чуть приподнял Ингу. Ее лысая голова безвольно болталась в воздухе, и он бережно ее придерживал, как новорожденному младенцу. Да и возился как с новорожденным младенцем: подпирал спину, сажал на землю, клал в постель, поднимал, кормил и мыл. Она ничего не говорила. Да и редко моргала, лишь временами ее щеку рассекала лунная жемчужинка слезы…
- Ты еще не спишь? – ласково рассмеялся Ион. – Хочешь, я спою тебе колыбельную? Тебе вообще в детстве пели колыбельные? Может, Высоцкого? Я помню, ты любишь Высоцкого. Тогда, на крыше, ты настолько восхитилась его изречением, что подарила мне первый поцелуй. И молодец, что сделала это, ведь иначе я бы, возможно, и не стал бы тем, кем в итоге являюсь. Видишь ли, маленькая, любовь не всегда есть чувство светлое. Иногда оно совершенно, абсолютно иное… но разве тьма не сильнее света? А все, что случилось со мной – всему виной любовь. И я благодарен тебе за это. Спасибо, что позволила мне себя любить.