- Не беспокойтесь, мисс, - сладко произнес Ион. - Я понаблюдаю за ними.
Какой смысл продолжать с ним спорить? Упрямый, стоит на своем, других не слушает.
Сволочь! Каким же особенным он себя возомнил! Наглый, высокомерный, не теряющий насмешливого тона...
Инга пожала плечами и направилась к двери.
Что ж, сам так сам. Это его выбор. Хоть она и сомневалась, что Ион сможет за как следует приглядеть за отдыхающими...
Инга обернулась через плечо.
Напитки Ион не разносил. Почему-то отставил поднос с алкоголем и... замер перед зеркалом?
Стоял долго. Стоял, любуясь (или отвращаясь?) собственным отражением. Медленно поднял железные руки и со странной тоской взглянул на них в зеркале. Опустил. Резко развернулся, большими быстрыми шагами переместился к креслу, схватил цветастый плед и торопливо закутался.
Холодно? Но ведь роботы не чувствуют холод...
Кажется, Инга ошиблась насчет его высокомерия... Ошиблась насчет его самого...
Ион защищается. Слабо пытается защищаться от волны агрессии и насмешек. Он хочет стать ближе к людям, он пытается, но эти самые люди без устали напоминают ему, что он ничтожество, что он кусок железа, что он...
Консервная банка.
А ведь Ион тоже хочет чувствовать себя человеком...
Но его лишили всех возможностей на это. Его лишили даже одежды и людского лица. Открыто заявляют ему, что он вещь, игрушка, говорящий интернет. Что он не человек.
А ведь если сравнить, то он даже лучше, чем люди.
Инга как ошпаренная кинулась к Акинфееву. Ее не смутила даже его замаранная рвотой и водкой рубашка.
- Ответь, пожалуйста, на один вопрос! - рубанула Инга, готовясь в случае чего хлестать его по щекам.
Тот поднял совершенно отрешенный взгляд, криво улыбнулся и, испуская слюни, выдал:
- Тють ты гоголь... пришел... Чай, новости к вам... Тут тесно...
- Я понимаю, что тебе сложно разговаривать! Один вопрос - и я уйду!
- Не уходи-и-и, - протянул Акинфеев. - Оставайся... Вы... выпить х... хочешь?
- Ты вещи Иона забирал?
Он икнул, выпятил губы и хрюкнул:
- Когоные вещи?..
- Иона, робота!
Акинфеев нахмурил все свои лицевые мышцы. Щелкнул пальцами.
- Погоди, того... Который этого... Того, серого? Ну... как его... Ж... железного, в смысле? Так этого... за... забирал. В тот же... как его... день и забрал. Как проверили, так и сразу. Только зачем отдавать, екэлэмэнэ? Он же не... этого самого... не голый. У него железо есть. Ну и на какой фиг ему еще и одежда?
- Где она?
- Ну... этого самого...
- Где она?!
Он вздрогнул и почти внятно произнес:
- Да в сейфе! В четвертом, код: три пятерки, там ничего... как его там... ценного не валяется.
Ничего ценного. Действительно.
Только вещи Иона.
Человеческая голова с проводами внутри и странным креплением на шее. Белый пиджак, штаны и перчатки. В отдельном пакете лежали сапоги - высокие, бежевые.
Иван Александрович, конечно, псих... Но он умел чувствовать свое создание. Умел слышать его, умел любить. Умел заботиться о роботе.
А вот Инга - нет. Поэтому Ион ее и ненавидит. Поэтому она так и не смогла найти общий язык хоть с кем-то из команды.
Она не слышит людей. Не понимает их. Не любит и не заботится.
И люди не слышат ее.
Может, не общество такое? Может, все дело в Инге?..
Иона в общем зале не было. Свое обещание проследить за ребятами робот нарушил.
Он находился на улице. В маленьком дворике у института.
И сидел на лавочке.
Безо всякой цели. Без конкретных задач. Без повода. Не должен был. Но сидел.
Как это обычно делают люди...
- Угадай, что у меня есть! - с максимальной бодростью воскликнула Инга.
Он даже не посмотрел в ее сторону. Не шелохнулся. Не отреагировал никак.
Инга потрясла пакетами, чтобы привлечь его внимание.
Тишина. Ноль эмоций.
Он что, отключен? Или находится в спящем режиме? Мало ли, какие там у него функции...
- Это твои вещи, - устало вздохнула Инга.
Ион медленно повернул голову. Взглянул на пакет в ее руках.
Неспешно поднялся, приблизился к Инге, будто на всякий случай уточняя: а правильно ли я поступаю? Неуверенно протянул руку и принял пакет.
Отошел на шаг.
И теперь Инга могла твердо, безо всяких сомнений, сказать: он умеет испытывать эмоции.
Ион обрадовался. Действительно обрадовался. Сколько несмелого счастья отразилось на его железном лице, сколько робкой благодарности излучили бирюзовые глаза!
Он очень медленно, не сводя с Инги глаз, надел накладную голову и защелкнул механизм.
Вот и снова он стал похож на человека. Вот и снова обрел людское лицо. Вот и снова мог улыбаться, хмуриться, щуриться и удивляться.