- Не бойтесь себя. Идите, мисс. Выверните наружу все свои чувства. Ненавидите человека? Честно ему об этом скажите. Любите? Признайтесь. Планируете какое-то дело? Сделайте его. Не откладывайте на потом. Никто не может гарантировать вам завтрашний день. Делайте то, что вам хочется. Живите, как того просит душа. И никого не бойтесь. Не бойтесь себя. Поверьте, мисс, когда вы раскроете душу и сделаете то, что давно хотели, вам сразу станет легче.
- Откуда ты знаешь?
Ион не ответил. Лишь поднялся, отошел к центру крыши и задумчиво уставился в невидимую точку.
Инга тоже встала, потянулась. Направилась к лестнице.
Когда-то здесь, на крыше, юные профессора проводили свои первые опыты...
А ведь она даже не хотела прыгать. Просто хотела утихомирить чувства и не дать им вырваться на свободу.
Но, как говорит Ион, не нужно их прятать.
Не нужно бояться себя.
- Может, ты и прав, - пожала плечами Инга. И, чтобы он не думал о себе много, добавила: - В чем-то. Так и поступлю. Сделаю то, что давно хотела. Скажу то, что давно мечтала. Может, действительно, полегчает...
Ион молчал.
Инга вдруг остановилась. Хотела было вернуть пиджак, но махнула рукой и пошла к лестнице.
Снова остановилась.
Сердце резко забилось неудержимо быстро и так же резко сбавило темп. Губы пересохли. Спина чувствовала прожигающий взгляд.
Инга сжала руки в кулаки. Выдохнула.
В одну секунду развернулась, мгновенно оказалась рядом с Ионом, положила ладони на его щеки и приникла к холодным губам.
Хотелось закричать от нестерпимых спазмов в сердце. Непривычные, новые, удивительные ощущения сладостного забвения, обжигающей изнутри кожи, потери контроля над собственным телом...
Так было нужно. Выплеснуть все то, что долгое время копилось в душе и просилось наружу. Людям доверять это нельзя. А ему - можно.
До чего же непривычно льнуть к чужому телу, совсем близко ощущать дыхание, горячими волнами опаляющее кожу и вызывающее мурашки...
А он не сделал ничего.
Совсем ничего.
Просто стоял, опустив руки, и терпел все, как пытку. Стоял, словно с жаждой ожидая окончания такого фейерверка неожиданной любви. Как оказалось, он даже не закрыл глаза.
Он просто не знал, что надо делать в такой ситуации.
Инге было все равно.
На какое-то крохотное мгновение почувствовать себя героиней фильма. Не быть больше надзирателем и солдатом в юбке... Узнать: как это - любить кого-то? Ведь все в жизни нужно попробовать. Не с людьми - они не достойны. С ним. Хотя бы раз...
Она и забыла вовсе, что стоит сейчас на крыше серого научного института. Забыла, что светает, что по траве разливается розовая река рассвета. Забыла об опьяняющих запахах древесной коры и свежих листьев.
А это, оказывается, здорово - любить кого-то...
Ион вдруг очень медленно, неуверенно и робко положил свои ладони на ее плечи.
Медленно, неуверенно и робко закрыл глаза.
Медленно, неуверенно и робко ответил на поцелуй.
Медленно. Неуверенно. И робко.
Несмело. Боясь, что делает что-то неправильно. Что не так понял. Что допустил своевольность по отношению к человеку.
Нежно. Боясь, что неосознанно причинит ей боль. Что разочарует ее. Что обидит.
Красиво. Боясь, что растеряет свою романтику и искусство. Что это все роль. Что это - неправда.
А он владел этим искусством. Непонятно, откуда научился - но владел, и владел умело и виртуозно. Красиво. Войдя в роль вожделенного искусителя.
Казалось, что все это растянулось на целую вечность. Спектр чувств, что испытала Инга, был бесценен. И чувства, что она поглотила - уникальны.
Остановилась.
Он был прав. Во всем прав.
- Ты был прав. Теперь мне действительно легче... Спасибо.
А Ион долго, пронзительно смотрел ей в глаза. И во взгляде отчетливо читалось сразу недоумение, растерянность, напряжение и легкий холод.
- Рад, что оказался вам полезен... мисс, - медленно произнес Ион, пронзая Ингу бирюзой своих глаз.
Хотел еще что-то сказать, но передумал и отвернулся.
Инга потерла щеки и начала спускаться по лестнице.
Все-таки это было нужно для них обоих.
Инга наконец выпустила давно просящиеся наружу чувства.
А Ион впервые почувствовал себя настоящим человеком...
Глава 11
Он знал, что хозяин будет в своем кабинете.
Был.
Сидел на коленях и нежно гладил ноги золотой статуи в человеческий рост. Трепетал пред ней, пред высшим для него божеством, и плакал. Привычно и тихо. Спокойно. Возносил ее память и даровал истинную скорбь.
Каждый день, в шесть утра и десять вечера, он свято нес ритуал. Ежедневно возносил память погибшей жены, его богини, его безумства. Кажется, золото со стоп статуи уже начало слезать от разъедающих его каждый день слез.