Скорее бы уже вернуться назад, в институт! Вести тренировки она не сможет, но хотя бы подлечится. Ион ее вылечит... Скажет: "Мисс, что с вами?". А она: "Да вот, заболела, похоже. Стоять тяжело". И Ион бы бережно взял ее на руки, обжигая ее горячую кожу ледяными ладонями. Отнес бы в комнату, уложил на кровать, заботливо укрыл бы одеялом и дал чашку теплого чая. А она бы сказала: "Останься, побудь тут, поговори со мной...".
И он бы остался. И они б говорили. О великолепии жизни, о солнце и луне... о звездах. О горячем чае. О любви, в конце концов. О глубоких чувствах...
- Ты знаешь, что если два кирпичика купить по цене одного большого, то будет невыгодно строить дом? Так лучше несколько больших потаскать, чем из сил выбиваться и носить кучу маленьких. Руки отвалятся, блин! Но большие тяжелые. Вот ты бы какие выбрала, если б дом строила?
- Я бы выбрала?
- Да. Какие кирпичики?
Инга поморщилась.
Ее резко шатнуло куда-то влево. Голову сдавило тисками.
Ладно, допустим, с Акинфеевым она помирилась. Даже на свидание с ним пошла, не заморачиваясь особо с одеждой и макияжем. Разве это гарантирует их победу? Ну, проиграют они. Акинфеев опять скажет: "А решаю не я! А решают судьи!".
Нет в этом смысла. Да и домой Инга хотела слишком сильно. Иначе упадет она тут где-нибудь в обморок, а до дома ее потащит... Акинфеев?!
- Я выбираю пойти домой, - спешно вынесла Инга и встала. - Вернее, в институт. Валер, с тобой, - она замешкалась, - было очень приятно провести время. Я многое узнала про карданный вал и кирпичики. Но... Валер, я правда чувствую себя не очень хорошо. Знобит, потом резко жарко. Голова кружится, шатает во все стороны, лихорадит.
Акинфеев лишь фыркнул.
- А я-то думал, ты не из тех, с сопливым здоровьем. Думал, ты все-таки спортсменка, а не дохлячка какая-то.
- Да?! Так я, по-твоему, робот, который болеть вообще не умеет?!
- Ты в последнее время про роботов стало как-то слишком часто говорить, - хмыкнул Акинфеев. И, не успела Инга возмутиться, добавил: - Изобрести хочешь? Ну да, логично, тебе ж бабки нужны, а за робота много дадут. Кстати, ты можешь Иона этого продать! Ну, а зачем он нам нужен, только под ногами путается, а ты продай его втридорога какому-нибудь ресторану. Пускай там полы моет или жратву разносит!
Ингу аж перекосило. Она изо всех сил сдержала порыв швырнуть в Акинфеева стулом.
Подумала, что если скажет ему что-то, то это непременно будет оскорблением.
Поэтому решила ничего не говорить. Встала и молча направилась к двери.
За столами сидели влюбленные парочки и ворковали друг с другом. Девушки - в облегающих платьях и с громадными сережками. Мужчины - в строгих черных костюмах.
И Инга - в бесформенной толстовке, спортивных штанах и старых кроссовках.
Нет, это все как-то неправильно. Разве правильно, что она не может перестать думать об Ионе? Да в честь чего бы это? Что такого он ей сделал хорошего? Да, он прекрасный собеседник и хороший друг. Но это же не повод на нем помешаться!
Наверное, она сошла с ума. Так не бывает. Бывает, конечно, когда мужчина влюбляется в женщину и наоборот. Но вот то, что лишает рассудка Ингу... это уже называется механофилией.
И это действительно страшно.
Инга на ходу заказывала такси.
И вдруг резко остановилась.
В мыслях, будто призрачным эхом, возник знакомый голос: "Не бойтесь себя, мисс".
Не бойтесь себя. Не бойтесь своих желаний. Не бойтесь своей любви. Ни одно существо на планете не стоит того, чтобы из-за них прятали эмоции и чувства.
А если жить, каждый миг до помутнения боясь себя, то это уже не жизнь, а выживание...
Как Инга доехала домой - не помнила. Она вообще почему-то перестала воспринимать реальность. Это действительно так страшно - когда все твои мысли заняты лишь одним. Как-то навязчиво, внезапно и... так непривычно!
В институте полицейские занимались своей положенной работой. Совещались между собой, продолжали выявлять отпечатки пальцев и частички одежды. Некоторые просто стояли и охраняли комнаты "дупталептов".
У Инги не было сил с ними разбираться.
Голова болела ужасно, словно некто решил раздробить череп и вывернуть наизнанку мозг. В ушах стоял навязчивый шум.
Ощущая странную слабость и затрудненность в движениях, Инга доковыляла до кухни и обессиленно упала на стул.