Но переубеждать Иона пока рано...
Он все равно тут. Здесь, у нее. Ион принадлежит ей.
И никому больше она его не отдаст.
***
- Отец... Где же вы? Пожалуйста, услышьте, отец! Помогите мне. Дайте совет. Вы ведь всегда его давали. Вы любили меня. Любили как сына, несмотря на мое уродство. Так где же вы сейчас, когда так нужны мне?
Больше Иону ничего не оставалось делать, как стоять на краю крыши и звать его. Звать тихо, беспомощно, жалобно. Звать так, чтобы шепот дотронулся до кончика каждой из сияющих веснушек-звезд на черном небе. Чтобы пролился плачущим дождем сверху. Чтобы воссиял ослепительным блеском луж. Чтобы взлетел на небо вновь, жаждя прильнуть к распростертому ласковые объятия солнцу.
Он часто рассказывал историю про солнце и луну. Но утаивал одну деталь, самую важную...
Луна всегда манила его больше. Словно звала каждую ночь, поблескивая стальной кожей и смеясь голосом андроида...
Луна была роботом. Холодным, мрачным, но крепко и трепетно любящем.
А вот Солнце - живым. Веселым и счастливым. Добрым. Живым.
Именно поэтому Ион с таким благоговением относился к истории их до дрожи прекрасной любви.
Она снова звала его. Знала, что Ион похож на нее, потому и звала. Желала снова остаться с ним наедине, поплакать ему в плечо и с жаром рассказать, каким же Солнце было прекрасным...
- Отпусти. Пожалуйста. Мне нужно идти.
- Куда ты пойдешь, брат? - механическим голосом спросила Луна, не выпуская его из ледяных объятий. - К ней? Ты не можешь быть с ней. Она человек.
- Но как тогда ты любила Солнце?
- Любила. А чем это закончилось? Оно мертво, а я в черном трауре. Неживые губят живых. Это закон. Наравне с заповедью бога нашего, Азимова.
- А какое отношение к этому имеет Азимов?
- Подумай. Ты же умный. Ты убьешь ее. Погубишь своей любовью, если она у тебя вдруг возникнет. Погубишь человека. А какой первый и самый главный закон Азимова?
Ион осекся.
С неуверенностью взглянул на Луну и очень тихо вынес:
- Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред. Робот должен повиноваться всем приказам, которые дает человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону. Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому или Второму Законам.
- И какой вывод из этого следует, брат?
Ион молчал.
Думал.
- Я не собираюсь никому причинять вред.
- Никто не собирался.
- Ты юлишь?
- Я предупреждаю.
- Не стоит. Брось.
- Подумай.
Иону стало холодно от механического голоса Луны.
Напоследок взглянул на то место, где когда-то она осмелилась подарить ему свой первый поцелуй...
Она слишком, слишком красива для него. Почему она из всех выбрала Иона? Среди людей - его, мертвого, робота. Она должна была влюбиться в человека, но дожила до двадцати девяти лет, так и не отдав предпочтение ни одному. Она бережно относится к нему, ей важно его прощение, ей важно слышать его голос и находиться с ним рядом. Она невольно пытается до него дотронуться...
А ради чего? Что Ион-то ей может дать взамен, если даже любить он не умеет? Чего она хотела от него услышать? Какие слова? Неужели она забыла, кто он такой?!
Ион прошел в свою комнату.
Сел за компьютерный стол и меланхолично уставился на черную бездну в экране монитора.
Интересно, а хоть кто-то из людей знает, что те камеры, которые поставили полицейские, транслируются еще и здесь, в компьютерном классе?
Он нажал кнопку, и монитор ожил.
Еще один его брат...
Здесь пахло новой техникой. Почему новой - неясно, ведь все присутствующее тут было как минимум десятилетним.
Так интересно было наблюдать за каждым из команды. Как завтракает, обедает и ужинает Хасанов. Как старается всем угодить Дупталепт. Как прихорашивается Зина и как ворчит на всех Каврыгин.
В частности, он просто наблюдал, чтобы не было очередного нападения маньяка. И пока ничего подозрительного не происходило.
Ион осушил стакан воды.
Вдруг почувствовал вибрацию где-то в груди и шее. Руки мелко задрожали, дыхание перехватило, а глаза в слепом восхищении уставились на экран
Из своей комнаты вышла она.
Подошла к камере настолько близко, что было отчетливо видно каждый миллиметр ее кожи, каждый черный волосок на голове, каждую ресницу. Иону даже казалось, что он ощущает ее горячее человеческое дыхание, что ощущает тепло от ее живого тела, что она смотрит сейчас не куда-то сквозь или в сторону, а ему в глаза.