Все еще опасался навредить.
Все еще верил, что не имеет права к ней прикасаться.
Инга вскочила, прижалась к нему и крепко-крепко обняла. Чтобы никуда не делся. Чтобы не смог уехать.
Он - ее маленькая жизнь. Он - ее маленький мир. Ее маленькое железное сердечко.
- Иван Александрович сможет механизировать мое тело, - выдохнула Инга, уткнувшись лицом в твердую грудь. - Он сделает меня роботом, и мы станем равны! Тогда-то ты мне поверишь? Поверишь, что дети для меня не главное? Что мне еще сделать, чтобы ты поверил мне?!
- Я верю, - глухо отозвался Ион.
Не шелохнулся. Как и в тот день их первого поцелуя - терпел объятия, словно горячая кожа Инги жгла его механическое тело. Замер. Даже не дышал.
Он не согласится. Потому что привык все просчитывать и искать пользу с выгодой. А в словах Инги нет ни пользы, ни выгоды.
- Да делай ты что хочешь! - выкрикнула она, так и не выпуская Иона. - Только не уезжай! Останься, пожалуйста! Ну пожалуйста! Не оставляй меня здесь одну!
Он молчал. По-прежнему. Красиво молчал. Изысканно.
- Я уже которую ночь не сплю, Ион! Я себя потеряла! Я есть перестала! Я даже спорт забросила, а ты хоть понимаешь, какое место он занимает в моей жизни?! А все из-за тебя! То есть, ты, конечно, не причем. Тебе вообще плевать. Ты не умеешь любить. Или умело внушаешь себе, что не умеешь.
Ион рвано вздохнул.
- Мисс, да я бы искренне хотел любить. Жаль, что я недостаточно живой для вас.
- Тогда я должна стать достаточно механической для тебя?
Он снова судорожно вздохнул. Опустил голову, соприкоснувшись губами с макушкой Инги.
Очень осторожно обнял ее за талию и с неуверенностью прошептал:
- Только пообещайте, мисс, одну вещь...
Он помешкал. Сжал объятия чуть сильнее и на одном дыхании выпалил:
- Пообещайте никогда меня не бросать. Пожалуйста. Это очень важно. Хорошо? Я ведь тоже... Я тоже хочу жить. Просто жить. Как люди.
Все.
Это согласие.
Это пропуск.
Он дал его.
Он согласился.
Несмотря на боль.
Несмотря на оборванные проводки.
Инга прижалась к нему так крепко, как это вообще было возможно. Жадно, задыхаясь слезами счастья, поцеловала его шею и из последних сил прошептала:
- Конечно...
И, бессовестно воспользовавшись разрешением, овладела его губами.
Теперь - можно.
Можно его целовать. Можно к нему прикасаться. Можно гладить его щеки, зарываться руками в волосы.
Все можно.
И они наслаждались друг другом. Наслаждались, чем могли. Тем малым, что было доступно.
Наслаждались вкусом чужой кожи, - настоящей и искусственной - что была так сладка и пряна. Ароматом волос, что сшибал крышесносным цунами. Гладкостью ногтей, ладонями, шевелюрой... Каждое прикосновение обжигало до рези в желудке. Каждое прикосновение вызывало сладостные ледяные мурашки. И жадность... Немыслимую алчность, которой они упивались. Упивались друг другом.
Он - изгибами ее тела, волнующими ключицами, родинками, которые звездной россыпью ложились на космическую гладь ее фигуры.
Она - тем немногим, что открыто в его теле. Шеей, руками, пахнущими свежим чаем и металлом... Губами. Его несмелым шепотом "мисс, пощадите...". И смехом. Настоящим, человеческим смехом.
Ей казалось, что каждый поцелуй оживит частичку его тела. И поэтому на поцелуи не скупилась... но они были настолько нежными, кроткими и чистыми, что походили даже не на поцелуи, а на беспорядочные легкие прикосновения губами. На белоснежных бабочек, окутывающих сонной дымкой его лицо.
Лишь расколоть сталь и срезать проводки...
- Ты хочешь вырваться из своей стальной тюрьмы? - покрывая его железную руку поцелуями, спросила Инга.
- Только для того, чтобы быть с вами, мисс.
- Но ты и так со мной.
- Людская предвзятость страшна, мисс. Когда правда раскроется, нас уничтожат злые люди.
- На что нам люди? Я люблю тебя.
Он замер. Подавленно опустил глаза. Прошептал:
- Это очень грустно, мисс, но я тоже. Я тоже вас люблю.
Это то самое, чего она так долго ждала. Те слова, ради которых жила все последнее время. То, что было ее смыслом и целью.
"Я люблю вас, мисс"...
- Знаешь, почему я не хочу освобождать тебя из железной клетки? - задумчиво спросила Инга.
Ион взглянул на нее.
- Потому что ты уже почти свободен.
Это так. Он действительно почти свободен. Он почти ожил.
Она его оживила.
- Воды, - вдруг сдавленно прохрипел Ион и зажмурился. Запрокинул назад голову и уперся затылком в стену.
Для его организма нужна вода!
- Хочешь чай? Я принесу тебе.
Ион кивнул.
Он устал. Слишком много эмоций. Слишком сильные чувства. Он хочет пить.