Ион увернулся в самый последний момент. Акинфеев не сдержал равновесия и упал в комнату раздавливания мусора сам. В эту же секунду защитное стекло захлопнулось. Акинфеев лишился возможности выйти.
Ион растерялся.
Нет, он не хотел, чтобы получилось все так.
Потолок над Акинфеевым начал медленно опускаться. Гудение стало в разы громче. Лампочки с писком замигали красными огнями. Что-то зашипело, словно открывающаяся дверца автобуса. Пахнуло бензином и дымом.
Акинфеев вскочил и беспомощно прижался к стеклу. Забарабанил по нему кулаками и заорал:
- Че ты встал, помоги мне! Меня ж щас расплющит!
Ион метнулся к блоку управления.
- Что я должен нажать, сэр? - крикнул он.
- Ты эту фигню просто так не прервешь! Раскрой быстренько отверткой вон ту железку, там все провода находятся, перережь красный, пресс сам остановится.
Ион торопливо переметнулся к стальной крышке. Железным ногтем вместо отвертки легко открутил винты и открыл проем с проводами.
- Давай живее, ну! - завизжал Акинфеев и рухнул на пол. Между ним и прессом уже было чуть больше полутора метров.
- Я пытаюсь, сэр, сейчас, - пробормотал Ион. Его руки дрожали. - Чем я могу перерезать?
- Грызи! А, нет... Наверху, на баке, стоит ящичек с инструментами. Там секатор должен быть. Только быстрее!
- Хорошо, сэр, - взволнованно прошептал Ион.
Расстояние между Акинфеевым и потолком с каждой секундой сокращалось.
Ящик был слишком высоко.
- Сейчас, сэр, я все сделаю, - сбивчиво говорил Ион. - Только не волнуйтесь. Потерпите, я мигом.
Увидел в углу старый стул с накинутым на спинку полотенцем.
Тряпку отбросил, стул подставил к баку, взобрался и достал ящик. Сразу обнаружил там секатор.
- Быстрее! - вопил Акинфеев, прижимаясь к земле.
- Я пытаюсь, сэр. Все хорошо, осталось совсем немного...
И Акинфеев успокоился. Понял, что уже почти спасен.
Обнял колени и заворчал:
- Прислуживаешься, говоришь... Мнения своего не имеешь. А, может, это и есть мое мнение, ты не подумал? Может, сам я хочу на Инге жениться и человеком себя ощутить? Нормальную семью создать хочу.
Ион упал на колени перед проемом с проводами и оттянул красный.
- Вот ты говоришь, не любит она меня. Мол, я ей только из-за баллов нужен был. Ну и пускай! Пускай себе не любит! Думаешь, просто так мне Иван Александрович эту сыворотку отдал? Он, конечно, запретил ее на Инге использовать. Но ты же на меня орешь, дескать, я прислуживаюсь!
Ион раскрыл секатор, занес его над проводом.
И вдруг замер.
Медленно посмотрел на Акинфеева.
Прищурился.
- И заживем мы с ней душа в душу, ребятишек мне нарожает. Нужно человеком, говоришь, быть? Так я им буду! Все-таки Иван Александрович мне подарил удивительную возможность.
Ион очень медленно положил секатор на стол.
Поднялся.
Неспешно подошел к Акинфееву, безмолвно оценивая его через стекло. Поднял голову. Скрестил на груди руки.
С прессом Акинфеева разделяло всего каких-то полметра.
Он поднял на Иона глаза.
- Ты... ты чего тут делаешь?! Режь провод, я тебе сказал! Быстрее, меня же щас раздавит! Ион! Ион, ты меня слышишь?! Провод режь! Слышишь?! Ион! Режь!
Ион неторопливо приложил ладонь к стеклу и сквозь него утешающе погладил Акинфеева.
Дружелюбно и печально улыбнулся. Присел на корточки.
- Знаете, сэр. Я ведь говорил вам, что я, хоть мне и небезразличны ваши деяния, мешать вам не имею права. Но Ингу трогать не позволю. Никогда. И никому.
- Ты идиот?! Я пошутил ведь! Ион! Мы же братья! У нас один создатель! Ион! Ну давай с ума сходить не будем из-за какой-то бабы!
- Вы не вправе решать за нее. Только она выбирает, с кем ей быть и кого любить. Я не допущу, чтобы всю свою жизнь она провела в неволе. Вы слишком грубый, сэр. Вы слишком гневный. Гнев отвратителен. Гнев - один из семи смертных грехов.
- Ты че делаешь?! Ты ж добрый! Ион! Да хватит уже прикалываться! Я уже даже на колени сесть не могу, меня сейчас раздавит! Ион! Да где твоя человечность?! Помоги мне! Слышишь?! Помоги!
Ион молчал.
Между спиной Акинфеева и прессом было сантиметров двадцать. Если перерезать провод прямо сейчас...
Ион взглянул на секатор.
Вздохнул.
Убийства - самое отвратительное, что есть на земле. И он никогда их не принимал.
Но если они необходимы? Необходимы лишь для того, чтобы не допустить другие?
Необходимы лишь для того, чтобы жизнь любимого человека не была искалечена.
- Мне жаль, сэр, - печально произнес Ион. - Мне жаль, что так получилось. Я не хотел. Правда. Простите меня.
Последние слова утонули в оглушительном хрусте костей. Из-под опущенного пресса зазмеилась свежая кровь.