- И как же, сэр?
- Инга! Но это не та Инга, которая твоя. Она очень старая, парализованная и немощная. Иван Александрович ее выхаживает и прячет от других. Я так думаю, что нашу Ингу, ну, Ингу-тренершу, он выбрал, чтобы назначить ее вместо жены! Выбрал с таким же именем, и, наверное, с похожей внешностью...
Ион помотал головой и поднял обе ладони.
- Но, сэр! Как он может на ней жениться, если она его дочь?
Дупталепт вздохнул:
- Это не так. Она ему не дочь.
- Откуда вы знаете? Вы в этом уверены?
- Нет-нет, совсем нет! Просто предполагаю. Навряд ли Иван Александрович действительно захотел бы взять ее в жены, если б она была его родной дочерью.
Ион помолчал.
Пожал плечами:
- Всякое возможно. У людей бывают совершенно извращенные вкусы. Больше ничего вам не известно?
- Ничего, - промямлил Дупталепт и, поймав взгляд Иона, спешно добавил: - Ничего существенного!
Ион задумался.
Облокотился на железный стол и спросил:
- Какова основная причина вашей работы на Ивана Александровича, сэр?
Дупталепт слабо задергался.
Очень тихо, очень жалобно и очень обреченно прошептал:
- Он заставил меня! Он... он так мне угрожал...
- Ложь, - вздохнул Ион.
- Он заставлял меня! Честное слово! Я не мог отказаться!
- Ложь.
- Как это может быть ложью, если это правда?!
- Возможно, сэр. Только это не основная причина. А я попросил назвать основную.
Дупталепт икнул и выдал:
- Деньги?
Ион поднял брови.
- Он заплатил мне, - неуверенно продолжал Дупталепт.
- Я и не сомневался, сэр.
- Он... он такие деньги пообещал...
- Верю.
- А я... ну зачем мне от них отказываться? Я что, дурак? Тем более, так много и за такую простую работу...
- Алчность, - вдруг тихо заметил Ион.
Дупталепт опешил.
- Что?
- Ничего, сэр. Я не могу назвать вашу жизнь жизнью. Вы не жили, а лишь прислуживали всем ради денег и из страха. Вы настолько жалки, что потеряли себя, потеряли свою личность где-то глубоко внутри, и глубоко настолько, что уже и не знаете ее в лицо.
Дупталепт сжался. Слезы снова поползли по его щекам. Он уже боялся даже шевелиться, лишь сдавленно прохрипел:
- Пожалуйста, отпусти! Я больше так не буду, честно!
- Ну что за детский сад, сэр? Я больше так не буду... Даже сейчас у вас нет ни гордости, ни самолюбия, ни уважения к себе. Вы знаете о сыворотке?
- О какой сыворотке?
- Не знаете. Я мог бы применить ее на вас, сэр, чтобы добиться ответов на вопросы, но ни одна сыворотка не исправит ваш падший характер. От таких, как вы, страдают сотни. Ежегодно. Ежедневно. Ежечасно. Прислуживаясь одним, вы подставляете других. Вы считаете это правильным, сэр?
Дупталепт зажмурился и пропищал:
- Нет, не считаю...
- Ложь. Ложь, отвратительная ложь. Вы считаете это правильным. Это ваш закон, и вы по нему живете.
Дупталепт всхлипнул. Потерянно опустил голову и пробормотал:
- Выпусти. Пожалуйста. Я все сказал. Все-все, что знал, клянусь! Ну отпусти меня!
Ион глубоко вздохнул. Подошел к рычагам и неторопливо произнес:
- Ну, конечно, я отпущу вас, сэр. Я ведь пообещал. Сейчас, потерпите...
Дупталепт облегченно выдохнул. Расслабился.
Ион помедлил секунду и вернул два рычага в начальное положение.
Два.
Кольцо, сжимающее шею, осталось нетронутым.
Одним движением Ион убрал из-под ног Дупталепта стул.
Шея вспухла. Вены превратились в жирных червей, обтянутых кожей. Лицо посинело. Ноги беспомощно задергались, руками он схватился за кольцо и из последних сил попытался ослабить. Хрипел и выл, насколько ему позволял железный обруч на шее. Завращал руками.
Ион неслышно подошел к нему и бережно взял его ладонь. Прошептал:
- Все будет хорошо, сэр. Я с вами. Я здесь, рядом. Потерпите, скоро боль уйдет. Можете держать меня за руку, если вам страшно.
Дупталепту было страшно, но держать Иона за руку он почему-то не хотел. Извивался, дергался и хрипел. Пытался жить.
Хотел жить.
А Ион грустно улыбнулся и не менее грустно произнес:
Научите меня жестокости,
Научите меня предательству,
Подхалимству, разврату, подлости
Вечной лжи, одному лишь ругательству.
Дупталепт слабел. Опустились руки, ноги стали болтаться тише, голова опускалась, а из горла вырывался лишь сдавленный беспомощный полухрип.
Научите пинать лежачего,
Научите ломать прекрасное,
Не считать, сколько сил потрачено
На убийство бесцельное, грязное.