— И нос курносый!
— А это что-то плохое?
— Но как же сказочная красота…
— А я некрасивая будто?
— Да, но… не сказочно, — вывернулся он. — Просто… красивая.
Девушка была очень даже ничего, но… ни прекрасных серебристых кудрей, ни жемчужных зубов, ни огромных изумрудных глаз, ни губ, словно розовые бутоны, ни ослепительного лица он не видел, ну а про волосы она уже объяснила. А видел… обычную, очень симпатичную девчонку, не более того. Это он и попытался объяснить.
— И на том спасибо. Зато я не дура. Может быть, чего-то не знаю, но учусь быстро.
— Но как же… Женихи все эти… Почему они видели… Колдовство, да?
— Наверно, — после долгой паузы ответила девушка и сунула ему дичь. — Ешь, пока не остыло. Оно и так-то не очень… Я у тебя соль взяла. Ничего, что порылась в твоей сумке?
Он кивнул, запустив зубы в мясо, потом мотнул головой, в смысле, ерунда. Ему некогда было охотиться по дороге, а питаться всухомятку надоело донельзя, так что неведомые зверушки показались королевской пищей. И даже если бы он узнал, что это лесные крысы, менее вкусными от этого они не стали.
— Это не обычное колдовство, — сказала принцесса, доев свою порцию и обсосав косточки. — Проклятие. Придворные колдуны доискивались, что да как, это я тебе уже говорила. Но… откуда взять столько колдунов?
Вор передернулся. Ясное дело, тех, кто узнал слишком много, пускают в расход! Но она так спокойно говорит об этом…
— Не узнали даже, кого прокляли, отца или мать. Я думаю, мать: она злоязыка донельзя, а когда была в тягости, делалась вовсе несносной, это вся прислуга твердит. Ну вот, когда носила меня, вроде бы обидела кого-то. Но никто не придал этому значения — подумаешь! С женщинами в положении случается. Тем более, она не герцогине какой-нибудь на торжественном ужине кувшин с вином на голову вылила, а какую-то горожанку обругала — та чуть не угодила под лошадей, уронила корзинку, всю мостовую заляпала яйцами и сливами…
— Ведьма, поди… — поежился вор. Он слышал много сказок о таких вот случайно обиженных старушках.
— Кто же знает? Никто и не запомнил, как она выглядела. Старуха и старуха, вроде не горбатая, не хромая, самая обычная. Поди поищи! Но это неважно — родилась я. Прекрасная принцесса. А ты явился за мной.
Он помолчал, потом сказал:
— Мне голову оторвут. Это в лучшем случае. Хотя… Может, хозяин как раз увидит тебя восхитительной и великолепной?
— Кто знает.
Вор взялся за голову.
— Ох… Даже он если увидит несказанную красавицу, то когда узнает, что ночью ты сова… Тебя поэтому в башне закрыли? Чтоб никто не заметил?
— Конечно.
— Но… но почему только вот… Недавно, в общем!
— Младенцем я в птенчика не превращалась, — невольно улыбнулась принцесса. — А как вошла в возраст, тут и случилось. Не знаю, кто больше напугался — я или слуги. Но я со временем привыкла, а они…
— Они привыкли только к земле, — пробормотал вор.
— Да. Наверно, ты прав. Я их больше не видела. Никого… — девушка отвернулась и украдкой вытерла глаза о плечо. — С тех пор я и живу в башне.
— Но зачем же твой батюшка все набивает цену, если понятно… ну… Чтоб тебя расколдовать, нужен такой чародей, что таких, наверно, и не осталось уже!
— Или та горожанка, — без улыбки ответила принцесса. — Она наверняка знает, как снять проклятие, но вряд ли скажет, даже если ее отыскать. А это вряд ли возможно — столько лет прошло, она давно могла уйти из столицы. Или просто живет себе и хихикает над тем, как славно ей удалось проклятие. Или вовсе от старости умерла, это даже с ведьмами случается. Или ей на роду было написано угодить под лошадь, и в следующий раз не повезло. А может, такое проклятие снять нельзя вовсе.
— Нечестно это, — подумав, сказал вор. — Обругала ее твоя мать, а расплачиваешься ты.
— Может, ведьма по-другому не умела.
— В смысле, взрослых заклинать?
— Ну да. Я много об этом думала, подслушивала, что говорят чародеи… Все сходились на том, что волшебной силы у колдуньи было всего ничего, поэтому на еще не родившееся дитя хватило, а на мать — нет. Она ведь жива и здорова, после меня ведь еще мальчики-двойняшки родились.
— Хм… Говорят, матери очень горюют, если с ребенком беда, — сказал вор. — Наверно, она на это рассчитывала.
— Наверно. Только не подумала, что у моих родителей и так дочерей предостаточно. И не знала, что матушка к детям равнодушна. Когда подрастут — еще ничего, хоть поговорить можно, а маленькими только няньки занимались, к ней только поцеловать на ночь носили. И даже окажись я мальчиком… еще один сын — как пятое колесо в телеге. Вот младших наших не знают, куда пристроить…