Джей подошел и мягко вытащил книгу у меня из рук. Как ребенок, честное слово! Стоило мне найти интересную игрушку, и он сразу захотел именно ее.
– Я возьму почитать? – спросил Робин, разбиравший книги, отложенные Джеем как достойные его библиотеки.
Колдун не ответил. Склонившись над книгой про дракона, он водил пальцем по строчкам и хмурился. Мое чувство сообщало, что он взволнован, но нюансов – хорошо это или плохо – я не ощущала. Робин тоже увлекся чтением, а я вышла на балкон и любовалась видом на крыши соседних домов и холмы. Когда в комнате стало прохладнее, я побродила среди полок, задрав голову вверх. Мне почему-то казалось, что самые интересные книги стоят под потолком. Я примерялась к лесенке, стоявшей в углу, и прикидывала, не повалюсь ли я вместе с полками, если решусь забраться на нее. Мои размышления прервал требовательно заурчавший живот.
– Робин! – вдруг вспомнила я. – Там же чай остыл!
Робин отложил книгу и снова позвал своего друга.
– Пойдем перекусим, Джей.
Тот с трудом оторвался от книги:
– Ты вообще можешь думать о чем-то, кроме еды?
Робин рассмеялся и спросил меня:
– Может, принесешь пирог и чай сюда?
Наверное, со стороны в этот момент я выглядела очень забавно, потому что губы Робина вновь растянулось в улыбке, а Джей удивленно приподнял брови. Я выпрямилась, потрясла головой и вскричала:
– Есть в библиотеке?!
Ну и порядки у них тут! Может, еще и страницы листать, не вымыв руки! Я демонстративно распахнула дверь и вышла. Тетушкин голос в голове принялся отчитывать меня за неподобающее поведение. На лестнице я услышала Робина:
– Видишь! А ты говорил, что…
Что именно говорил Джей, я не стала слушать – была слишком возмущена.
Чай, конечно, остыл, но Робин подогрел чайник и пирог движением руки. Я опять ничего не увидела, но из носика потянулся пар. Пирог оказался с капустой и яйцом, почти такой же, как готовила моя бабушка. Когда я была еще птенчиком, школьные каникулы я проводила в деревне, а зимой часто прибегала к бабушке после школы и в выходные полакомиться пирогами. Потом бабушка умерла, а в ее квартиру почему-то заселилась папина старшая сестра, моя незабываемая тетушка, хотя бабушка к ней никакого отношения не имела. Мама моя, вечно пропадающая в офисе, решила, что мне будет полезно общение с элегантной женщиной, которая обучит меня манерам и сделает из сорванца настоящую леди. Папу я вроде бы устраивала и в качестве сорванца, но он всегда терял силу воли в присутствии сестры, которая была старше почти на двадцать лет и воспитала его, как сына.
Мне полагалось сразу после школы идти к тетушке, чтобы в обед учиться сервировке и правилам использования столовых приборов. Затем нужно было наизусть читать ей, устроившейся в кресле у окна, стихи, выбранные накануне вечером. За этим следовали уроки фортепьяно. Потом мне нужно было идти в магазин за пирожными и печеньями, потому что ближе к вечеру приходили тетушкины подружки, такие же элегантные дамы, на чашечку чая. Одна из подружек приносила завтрак и обед – тетушка принципиально не ужинала, чтобы сохранить фигуру. Несмотря на эту жертву, фигура носила на себе воспоминания обо всех съеденных эклерах и конфетах с вишневым ликером.
Сначала обязанность по приготовлению еды тетушка хотела свалить на меня. По ее словам, настоящие леди не готовят, но мне сначала нужно научиться всем женским премудростям, а потом уже становиться леди. После того, как я несколько дней подряд зажаривала все виды продуктов до угольков, тетушка слегла с мигренью, и тогда одна из подружек стала приносить ей еду. После этого мне доверяли только заваривать чай и приносить высокому обществу десерт на ажурных фарфоровых тарелочках.
Пока общество обсуждало последние сплетни из жизни тех подружек, которые не смогли прийти, и планировало в очередное полнолунье устроить спиритический сеанс, мне положено было делать домашние задания. Но их кудахтанье доносилось до меня через закрытую дверь второй комнаты, и я никогда не могла сосредоточиться.
Домой я приходила выжатая, как лимон. Мама задерживалась на работе, а папа по вечерам проверял работы студентов и готовил лекции, так что я заказывала пиццу и пялилась в телевизор, даже не понимая, что там происходит. Когда родители заметили, что мои оценки плавно ползут вниз, а элегантнее я не становлюсь, они сократили мои визиты к тетушке до трех дней в неделю.
Это не слишком помогло, потому что тетушка, решив доказать свою состоятельность как наставницы, взялась за меня с удвоенной силой. Как можно, Екатерина! Выпрямись, Екатерина! Кто же так ест! Кто же так пьет! Волосы нужно отпустить, глаза нужно красить, застегни верхнюю пуговицу! Это что, джинсы? Это что, кеды?! Откуда у тебя чернила на щеке? Сейчас же умойся. И причешись. И выпрямись. И так далее, и тому подобное. Я сжималась, сутулилась еще больше и постепенно перестала быть сорванцом, но в леди так и не превратилась.