Господин Туан стоял за стойкой в конце узкого холла и рыбьими глазами из-под полуприкрытых век презрительно оглядывал посетителей. За его спиной тянулись ряды книжных полок, упиравшихся в потолок с затейливой лепниной и сотней мелких ламп-шариков. Пахло цветочными духами. Посетителей было немного, и когда я зашла, все взоры устремились на меня. Я даже удостоилась того, чтобы господин Туан приоткрыл веки. Он определенно не одобрил ни мои штаны, ни свитер, ни спутанные волосы, а уж книги, сваленные в продуктовую корзину, заставили его широкие ноздри затрепетать, а тонкие губы лишиться краски. Он был немолод и оттого крайне консервативен.
Ну что ж, здесь мне пригодятся уроки тетушки-псевдоаристократки. Я выпрямилась, убрала волосы за уши и гордо прошествовала по красному ковру к стойке, тоже прикрыв веки и кивая посетителям. Дама в узкой юбке, расположившаяся на диванчике, возмущенно подняла повыше газету, мужчина в сером отвернулся.
– Добрый день, госпожа, – откуда-то сверху раздался холодный голос господина Туана. Он был очень высоким, и, хотя я тоже была немаленькой, мне пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему в лицо.
– Добрый день, – мило улыбнувшись, пропела я и поставила корзинку прямо на стойку. – Покупаете ли вы книги?
– Смотря какие, – натянуто улыбаясь одними губами, ответил владелец лавки, а потом глаза его опустились на содержимое корзинки, и брови поползли вверх. – О-о-о!
Он бросился копаться в книгах, сразу став похожим на паука с длинными быстрыми лапками, и периодически восклицал:
– Редкая вещь! Все страницы целы! Надо же, то самое издание!
Потом он взял себя в руки, снова прикрыл веки и вернул презрительный взгляд, но щеки его разрумянились. Нет ничего страшнее коллекционера, который нашел пополнение для своего собрания.
– Сколько вы за них хотите, госпожа?
– Сто… сто пятьдесят, – рискнула я, вспомнив свои компьютерные игры, где надо было повышать навык торговли, предлагая торговцу несусветную цену.
Левая бровь господина поползла наверх, но он быстро вернул ее на место.
– Сто десять.
Ну нет, дядя, ты так легко не отделаешься!
– Сто тридцать.
– Сто двадцать, и это мое последнее слово!
– Чудесно, – милостиво уступила я. – Раз с этим вопросом мы разобрались, то не взгляните ли на список? Что из этого вы можете мне предложить?
Господин Туан переложил книги на стойку, вернул мне пустую корзину и приблизил к глазам список.
– Мне знаком этот почерк, – задумчиво произнес он. – Неужели?..
– А вы что же, не слышали? – любезно поинтересовалась я. Мне понравилось играть новую роль, это вам не полы мыть и не за яйцами на рынок бегать! Меня, можно сказать, к этому всю юность готовили.
– Слышал, но, по правде сказать, до конца не верил… А вы работаете у господина колдуна? – мужчина наконец посмотрел на меня с интересом, а не как помеху для созерцания книжных полок.
– Да. Меня зовут Рина, – представилась я и протянула руку, которая тут же утонула в его длинных паучьих пальцах.
– Что касается этих книг, госпожа Рина, то дневники Сари и «Учение о всяких тварях неразумных» я вам сейчас вынесу. Новую редакцию Запретов Совета спросите у господина Руты в торговом районе, я популярную литературу не держу. Логика миротворения у него тоже должна быть, у меня последний экземпляр недавно купили. А что касается этой, – господин Туан понизил голос и постучал пальцем по верхней строке списка, – то только господин ан-Тарин мог так легкомысленно записать ее на бумагу. Мой вам совет, будете у господина Руты – загните край листа.
– Что же, – шепотом спросила я с показным разочарованием, – хотите сказать, что даже вы, господин Туан, не имеете связей, чтобы такое раздобыть?
Господин Туан оглядел посетителей своими рыбьими глазами и наклонился ближе.
– Давайте так, госпожа Рина. Приходите через два дня, и у меня будут для вас новости.
Он выпрямился и сухо произнес:
– Итак, госпожа, сто двадцать монет я вам должен, минус десять за дневники, десять за Учение и двадцать за услуги, – тут он стрельнул в меня глазами.
Я заподозрила, что где-то он меня обманул, но согласно кивнула – не мое дело. Господин ан-Тарин вообще не приказывал торговаться. Владелец салона начеркал что-то на бумажке – наверное, названия и цены, удалился в коридор книжных шкафов и вернулся оттуда с двумя довольно большими томами. Из ящичка в стойке он извлек горстку монет и несколько бумажных банкнот, которые он все равно называл монетами. На всякий случай я это запомнила. Распихав бумажки и монетки по карманам – кошелек я забыла дома – я хотела было положить книги в корзину, но господин Туан воскликнул: