Наконец, я добралась до торговой улицы и нашла домик, увитый девичьим виноградом, с вывеской в виде раскрытой уголком книги над деревянной дверью. Дождь к тому времени лил вовсю, даже сильнее, чем утром. Я ввалилась в книжную лавку и застыла на пороге. Внутри все выглядело как противоположность салону господина Туана – темное тесное помещение, забитое книгами, которые лежали на столиках, толпились в книжных полках, покрывали все свободные поверхности. Шарики-лампы висели хаотично, освещая отдельные островки. Пахло старыми книгами и свежей выпечкой. Откуда-то из темных глубин раздался голос:
– Дверь закройте!
Я поспешила захлопнуть тяжелую деревянную дверь, но за порог уже налилась лужица. Вслед за голосом из темноты появился невысокий пожилой мужчина. Лицо его было окружено ореолом седых волос, они торчали из-под серой шапочки, вились растрепанной бородой, топорщились усами. За мужчиной следовал парящий в воздухе шарик света.
– Ах, поди ж ты! – расстроенно всплеснул он руками. – Элла! Элла! Иди сюда!
На его зов из двери сбоку выскочила полная женщина в домашнем платье в крупный горох и не менее растрепанными, но не такими седыми, как у мужа, волосами.
– Элла, ну ты глянь! Лужа!
– Рута, ты зачем истеришь? – строго обратилась к нему женщина. – У тебя посетитель, займись своим делом, а я займусь своим.
Она выскочила в дверь, через мгновение вернулась с тряпкой и ловко вытерла лужу, приговаривая:
– Вот и все, вот и нет лужи, а ты, девочка, не обращай на старого ворчуна внимания!
Девочка, то есть я, тем временем прижалась к полке в углу и мечтала испариться. Я бы выбежала обратно на улицу, но проход был перекрыт Эллой.
– Смотри что наделал, старый дурак! Она же и так вся трясется, замерзла, а ты тут со своей лужей!
– Эта лужа вовсе не моя! – взвился мужчина, но тут же успокоился. – Так значит. Я Рута, это жена моя, Элла, названная в честь реки. Объясняю сразу, потому что всегда этот вопрос у новых посетителей. А какой у вас, госпожа, вопрос?
– Ох уж надулся, вон какой суровый! – проворчала женщина и обратилась ко мне: – Я тебе сейчас горячего чаю принесу.
Мужчина откашлялся и сделал попытку пригладить бороду.
– Ну так вот, по какому вопросу?
– Мне нужны книги, – запинаясь, произнесла я и сунула ему листок с загнутым краем.
К счастью, господин Рута не стал разгибать его. Шарик света проплыл вперед и завис над списком.
– Про животных и дневник у меня уже есть, – осторожно нарушила я тишину.
– Правильно, правильно, – проговорил мужчина.
И чего он там так долго читает!
Вернулась Элла с маленьким подносом. Если бы ее руки не были заняты, она бы ими обязательно всплеснула.
– Ну Рута, ну как так!
Мужчина встрепенулся и повел меня за книжные полки через книжные полки к другим книжным полкам, которые опасно нависли над маленьким столиком и тремя креслицами, освещенными большим шариком-лампой. Элла поставила на столик поднос с тремя кружками темного ароматного чая и тарелочкой печенья, а сама уселась в одно из кресел. Рута последовал ее примеру, а мне указал на третье кресло. Сам он протянул лист жене и выжидательно смотрел на нее. Я сжала руками колени, чтобы не схватить чашку с чаем. Неприлично, бубнил в голове тетушкин голос, надо подождать, пока возьмет кружку хозяйка. И я ждала. Хозяйка тем временем повертела листок в руках и отдала Руте.
– И что тут такого? Очередные запреты Совета, сказки про тварей и миротворение. Дневник Сари – еще куда не шло.
– Элла, а почерк?!
Она снова выхватила у него лист:
– Да не может такого быть!
– Я тебе говорил, Элла? Говорил! – победно вскричал Рута. – А ты все – не выдумывай, не может такого быть, чтобы кто-то из зеркал вырвался до срока!
– Ох, уймись! – только отмахнулась женщина. – А ты, девочка, как тебя зовут, кстати? Бери чай, бери печенюшку, не стесняйся, она имбирная, сразу холод прогонит.
– Рина, – сказала я и наконец-то взяла в руки горячую чашку. Пахло травами и лимоном.
– Слышишь, Рута, как птичка! Ну-ка расскажи нам, птичка, неужели вернулся? Неужели прямо из зеркала? И как он?