Джей забрал у меня книги, выслушал про предложение господина Туана и выразил надежду, что через два дня ему не придется мне напоминать, чтобы я посетила книжный салон. Затем он быстро дописал что-то на бумаге, запечатал письмо в конверт и велел мне кинуть его в почтовый ящик с внутренней стороны калитки. Оказалось, что так здесь работает исходящая почта. Вырученные деньги должны были отправиться в шкатулку, и я могла использовать их для оплаты прачечной и покупки продуктов, книг и прочих необходимых вещей.
Уже у двери я, осмелев от сегодняшних разговоров, сказала быстро, чтобы не успеть испугаться:
– Я хочу домой.
Перо в руке колдуна на секунду зависло над новым листом бумаги, а потом снова продолжило выписывать завитки. Я постояла немного и вышла в коридор. Вслед мне донеслось:
– Приготовь кофе.
И никакого «пожалуйста».
Вечером пришла Лора и начала выпытывать из меня все, что нужно и не нужно было знать про дом и колдуна. Во сколько он ест, сколько раз в день, что он ест, почему на завтрак всегда омлет, почему не творог, почему не каша, а как варить кофе, какие овощи на ужин, почему не рис, почему на кухне, а не в столовой?
Мне пришлось показать ей заброшенную комнату. Я прошла к окну и раскрыла штору, вырвав помещение из полумрака. В пыли на полу отпечатались мои следы.
– Если хочешь, можешь тут убраться, но меня вполне устраивает, что он ест на кухне, – сказала я, глядя в окно. Живую изгородь я постригла довольно-таки неплохо для человека, который впервые держал садовые ножницы в руках.
Лора не ответила, и я обернулась. Она, хмурясь, дотронулась до розы в засохшем букете посередине стола. Роза была бордовая, почти черная. От прикосновения верхние лепестки полетели на стол. Лора отдернула руку и, заметив мой удивленный взгляд, произнесла:
– Нет… нет. На кухне, так на кухне.
Я только пожала плечами – чем меньше работы, тем лучше. Лора тут же вышла, и мне пришлось последовать за ней. Приготовив ужин, она тут же убежала, пообещав вернуться завтра рано утром с продуктами.
Глава 6. Имена и мысли
Мне очень нужно было в тень мира. Я хотела спросить птицу, не может ли она как-нибудь вывести меня домой. Я никак не могла заснуть, вспоминая свою комнату, мебель, книги, даже кружку. «Домой» становилось все более абстрактным понятием. Я называла это слово, но за ним ничего не было, кроме тоски и безысходности, охватывавшей меня в чужой постели, чужом доме и чужом мире.
Я ненадолго проваливалась в тревожные сны, но просыпалась от каждого шороха, пока воздух не пропитался влажным запахом мха, а свет не стал холодным, зеленоватым. Я с трудом села на кровати и уговаривала себя, что нужно дойти до окна. Когда, если не сегодня? Может быть, колдун еще несколько дней не пойдет со львом на охоту, а мне нужно узнать сейчас!
Достоевский с колдуном уже ушли, и я аккуратно выбралась в тень мира, снова забыв позаботиться об обуви и штанах. Птица сразу выбралась из-под рукава и села мне на плечо, как пиратский попугай, а Бонифаций радостно бросился к нам и улегся на спину, всем своим видом говоря – что же ты стоишь, чеши мне пузо!
– Бонифаций, все-таки ты кот или собака? – спросила я виляющего хвостом и мурлыкающего льва.
Птица слетела с плеча и забегала по траве: ей хотелось немедленно отправиться в путешествие. Я села рядом со львом и гладила его бархатное пузо.
– Ты можешь отвести меня домой? – спросила я птицу.
Та наклонила голову, пробежалась влево-вправо, а потом развела крылья, как будто пожала плечами. Я на всякий случай присмотрелась – нет, человеческие руки у нее из-под крыльев не торчали.
– Знаешь, тебе тоже нужно имя. Мне тут сказали, что вы как табуретки, но с табуретками-то я не дружу. Раз ты указываешь путь, то давай я буду звать тебя Звездочкой.
Вдруг лев резко сел, а за моей спиной раздался голос.
– Так, значит.
Вмиг я сама застыла словно статуя и не могла заставить себя обернуться. Птица моя тоже испугалась и шмыгнула под рукав, приняв вид рисунка. Кровь так пульсировала в ушах, что я едва слышала его слова.
– Им не дают имена не потому, что они как мебель, а для безопасности. Если у сай нет имени, то они слушают только того, кому служат. Я не понимаю, почему мои львы приняли от тебя имена. Так или иначе, они решили, что тебе можно доверять.