Пока чай заваривался, я проверила полки. К моему удивлению, все продукты лежали нетронутыми там, куда я их вчера положила. Колдун опять перескочил в ту крайность, где он ничего не ест, но для надежности я решила все равно завтра сходить на рынок и создать запасы на случай другой его крайности.
Плоская чаша исчезла, как и травы и прочие магические принадлежности, только на деревянном полу остались прожженные каплями пятна. Я поставила кружки на столик перед Робином, который углубился в книжку в болотно-зеленой обложке. Джей, сидевший за письменным столом, не оборачиваясь, сказал:
– Убери все это.
Я сгребла яблоки и деньги в подол футболки, и тут только почувствовала, как от меня воняет псиным одеялом.
Кеды, к которым я воспылала несправедливым отвращением, отправились в комнату под кровать, деньги я убрала в коробочку на кухне, а яблоки разложила на столе. Я только успела принять душ, как меня снова позвал колдун.
Натянутая улыбка в сочетании с красным белком глаза делала лицо Джея похожим на жуткую маску. Он сунул мне в руки пачку конвертов, в этот раз без инструкции, и приказал вернуться, как только я доставлю все письма, нигде не задерживаясь. Понятно, я под своеобразным домашним арестом. Как скажете, господин колдун.
Робин сделал последний глоток чая, положил книжку на стол и сказал:
– Я пойду с тобой.
У двери он обернулся и попросил Джея:
– Не предпринимай ничего без меня, ты понял?
Ответом ему была тишина.
Глава 10. Раз и два
Стоило нам выйти на улицу, Робин задал вопрос, которого я опасалась.
– Зачем тебе понадобились деньги?
Я поразмыслила, что бы соврать, но ничего не придумала:
– Чтобы попасть домой.
Робин остановился и взял меня за плечи:
– Рина, мы отправим тебя домой, но нужно подождать. Джей не может сейчас переходить через миры, а я не могу отлучиться из города. Меня вызывал король. Кто-то поднимает волны протеста против горцев, тут и там слышны разговоры о том, что мы не должны были соглашаться на перемирие двенадцать лет назад и надо взять реванш… В общем, подожди немного, мы работаем над этим.
Я не ответила. Легко сказать «подожди», когда ты занят делами в участке и не вынужден жить в одном доме со взрывоопасным колдуном. Откуда мне было знать, что они и правда собирались отправить меня домой.
Некоторое время мы шли молча.
– К чему его обязывает клятва? Я думала, она только меня обязывает, – наконец подала голос я.
– Самому наказывать тебя, – резко ответил Робин, – а не сдавать в полицию.
Я поморщилась, но Робин не заметил.
– Наш дражайший учитель, если кто-то из учеников неправильно выполнял поручение или сбегал без спросу в город, приказывал остальным мальчишкам избить его, а сам на это время блокировал связь.
Думая о Джее, я спросила:
– Руки пачкать не хотел?
– Не совсем. Связь между учителем и учеником предполагает большую ответственность с обеих сторон… И если учитель ударит ученика, то сам не только почувствует ту же боль, но у него еще и появится след от удара на том же месте, потому что за все проступки учитель отвечает в той же мере, что и ученик.
– Но со мной-то это не работает?
Робин вздохнул и огляделся вокруг, как будто впервые видел зеленые холмы и сверкающие на солнце крыши домов.
– Джей против того, чтобы я тебе слишком много рассказывал, – наконец сказал он и стал внимательно изучать фасады зданий.
Ну еще бы! Если колдун соберется-таки вернуть меня домой, то сотрет память, как и обещал. Чем меньше я знаю, тем проще стирать. Но Робину я ничего не сказала – расстроится же, а потом начнет убеждать, что без лишних воспоминаний я только счастливее стану, прямо как Лора и ее мать.
Мы вместе дошли до Эллы, но больше не разговаривали. Робин перевел мне адреса на конвертах и показал, куда идти, а сам направился к старой тюрьме. Я была рада, что начальник полиции отправил патрульного Кирка разбираться с бумажной работой – иначе мне пришлось бы с опаской заглядывать за каждый угол. Арестовывать меня не за что, но я бы предпочла избежать новой встречи.
У меня оставалось еще два конверта, один обычного размера, другой тяжелый и пухлый. Я уже посетила странную бабушку, которая охала и ахала, читая письмо, а потом оставила меня на полчаса на улице дожидаться, пока она напишет ответ. Затем я вновь побывала у бледного господина О-Ули, который вскричал «Какая наглость!», но нацарапал что-то на обратной стороне письма. Еще трое порвали конверт, не читая, а один мужчина в коротком вишневом халате и белых лосинах испепелил письмо. Но такими фокусами меня было уже не впечатлить. Я все еще пребывала в роли идеальной служанки, поэтому растянула рот в улыбке, пожелала мужчине прекрасного дня и театрально поклонилась. Мужчина, чье лицо от злости приобрело цвет его халата, громко хлопнул дверью, а я только усмехнулась. Мне больше не было страшно. Я столько боялась, что исчерпала весь свой страх.