— Мне тоже с вами, товарищ Кадыркулов?
— Я сказал — выезжают все! С оружием!
— А в отделе кто останется? — спросил Садабаев и кивнул в сторону испуганной Маши. — Женщина одна останется?
— Антипов останется, — ответил Керим и поторопил: — Быстрее, ребята!
В это время вошел Антипов, окинул взглядом оперативников, все понял, спросил коротко:
— Куда?
— В Уртуйский район, — ответил Керим. — Утром вернемся. Там заваруха серьезная. Подежурь до утра. Быстрей, ребята! — И Керим первым вышел из комнаты.
Следом потянулись оперативники.
Маша проводила их испуганным взглядом, потом посмотрела на Антипова. Тот ободряюще улыбнулся:
— До утра так до утра. Хоть высплюсь всласть.
Голос Левитана сообщал об упорных кровопролитных боях, о потерях фашистов. Антипов встретился с глазами Маши, закурил, сказал:
— Время позднее, Маша… Иди домой… иди, иди… Маша замешкалась, потом быстро собрала отпечатанные листки, спрятала их в сейф, накрыла машинку потертым чехлом. И тут громко зазвонил телефон.
Антипов взял трубку:
— Ограбление! — сообщил взволнованный голос. —- Девятнадцатый магазин ограбили! На углу Сталина и Пролетарской!
— Кто говорит? — спросил Антипов.
— Сторож говорит. Они меня связали, замок сбили! Не дослушав, Антипов бросил трубку, посмотрел на Машу:
— Ччерт, а людей ни одного человека!
— А я? — спросила Маша.
— Будешь сидеть здесь, — сухо ответил Антипов. — До моего возвращения. — И вышел, хлопнув дверью.
…Битое стекло витрины хрустело под ногами. В спешке грабители просыпали рис и муку, здесь и там роняли пачки комбижира.
Антипов и сторож молча осматривали место преступления, только сторож то и дело охал:
— Сукины дети, бандитье проклятое…
— Помолчи! — оборвал его Антипов. — Спать во время дежурства не надо, пень волосатый.
— А я разве спал? — обиделся старик. — Ить они четверо вломились, чего я один с берданкой-то сделаю? Да еще по кумполу врезали, во — гля, какая шишка! У меня в глазах все помутилось.
Антипов подошел к горящей керосиновой лампе, стоявшей на прилавке, задумался.
— На подводах они поехали… — продолжал говорить сторож. — В Егорьевскую, кажись…
— А ты откуда знаешь? — встрепенулся Антипов.
— Дак покуда они мешки — то грузили, я связанный лежал, в беспамятстве, — начал пояснять сторож. — А после в себя пришел и слышу, как они между собой-то… один говорит: «У телеги ось треснутая, не поломалась бы в дороге-то». А другой ему отвечает: «До Егорьевской недалеко, дотянет». А после — матом, значит, торопил всех…
— Это ты точно слышал?
— Вот те крест, товарищ начальник. — И старик истово перекрестился.
— Давай, дед, собирайся! — подумав, скомандовал Антипов. — Со мной поедешь.
— Куды? — выпучил глаза старик.
— На кудыкины горы чертей ловить!..
…По радио передавали жизнерадостную оперетту Дунаевского. Маша сидела за столом задумавшись, подперев кулаком щеку. Зазвонил телефон. Маша вздрогнула, сняла трубку:
— Горотдел. Дежурная слушает… Ой, это вы, Николай… Да, да, записываю… — Маша подвинула к себе бумагу, взяла карандаш. — Деревня Егорьевская… Осторожнее там, Николай…
…Антипов ждал на окраине деревни. Всего в нескольких домах светились огни, остальные чернели непроницаемыми холмами. Рядом с Антиповым стояли неподвижно две лошади.
Наконец прибежал запыхавшийся сторож, сообщил:
— Угадали, товарищ начальник. У скотного двора две подводы. Даже распречь не успели, лошадки еще горячие. И собаку в сарай заховали.
— Значит, чужие в доме. В листа попали… Короче говоря, сделаем так: подойдешь к крыльцу, постучишь и скажешь, что дом окружен, чтобы клали шпалеры и выходили, и сразу бегом на задний двор. И стреляй, если кто появится. Понял, дед?
— Понять-то понял…
— У тебя патроны-то какие? Дробь или жаканы?
— Два жакана есть…
— Вот и хорошо. Стреляй без церемоний. Моя бы воля, дед, я бы их всех, как бешеных собак, стрелял…
— А ты-то где будешь? — спросил осторожно старик.
— Я под окна стану. Они точно в окна полезут. Давай, не трусь. — И Антипов легонько подтолкнул старика по направлению к крыльцу.
Освещенные окна были задернуты занавесками. По занавескам двигались большие горбатые тени.
…Маша спала, уронив голову на стол. Разбудили ее громкие шаги по коридору, грохот сапог. Наконец дверь отворилась и первым вошел Керим, за ним — остальные оперативники, усталые. У Садабаева на скуле свежая ссадина.