Куча горелого кирпича, полузасыпанного осенней листвой. Мимо проходят ноги Лазарева. Лазарев идет по бывшей улице хутора. Тихо и мертво. Только торчит одинокий журавль с сохранившейся кадкой на цепи.
Лазарев подходит к колодцу, оттягивает журавль вниз. Слышно, как хлопается в воду ведро.
— Хенде хох!
Лазарев вздрагивает. Потом медленно поднимает руки. Перед его лицом проползает мокрая цепь, тонко скрипит журавль. Потом проплывает деревянная бадейка. С нее стекают струйки воды.
— Ложи автомат, фриц проклятущий! — говорит голос за его спиной. — Автомат! Вэк! Ну!
Лазарев пробует было оглянуться, но голос предупреждает:
— Не балуй!
Лазарев снимает автомат, слышит позади себя хруст чьих-то шагов.
— Я тебя, гада, здесь кончу, — говорит голос. — Узнаешь теперь, как в нашей земле лежать! Хол<?дно-о!
Лазарев разворачивается, как сжатая пружина, и бьет того, кто был позади.
Тот, кто был сзади, летит навзничь в прелую листву. Это парнишка лет шестнадцати в латаном, не по росту большом ватнике. Он смотрит на Лазарева, ерзает спиной по земле, пытается отползти подальше. Потом в ужасе закрывает лицо локтем.
Лазарев держит винтовку и смотрит на мальчишку.
— Вставай, щенок, — тяжело дыша, говорит Лазарев и сплевывает.
Парень опускает руки. Со страхом и удивлением смотрит на Лазарева.
— Ну, вставай же, — повторяет Лазарев.
Парень поднимается, стоит, опустив руки.
Лазарев смотрит на парня. Потом протягивает ему винтовку прикладом вперед.
Сначала парень не берет винтовку, ожидая подвоха. Потом медленно берет и тут же отпрыгивает в сторону. Грохает выстрел. Лязгает затвор. Парень перезарядил винтовку.
Лицо Лазарева, темное от пороховой гари.
Лазарев медленно стаскивает с головы пилотку, вытирает лицо.
Парень держит винтовку, приготовившись для второго выстрела.
Лазарев стоит в нескольких шагах от парня. Тихо. Слышно, как ветер гудит в ветвях. Лазарев носком сапога пододвигает пареньку автомат. Сам отступает на шаг. Парень нагибается, не сводя с Лазарева глаз, подбирает автомат. Закидывает его через плечо. Затем отходит в сторону, подбирает свою шапку.
— Пошли, — говорит он.
Лазарев поворачивается, закладывает руки за спину и идет. Парнишка идет за ним.
Лазарев и парнишка идут так, что между ними и камерой тонкие стволы деревьев.
— Ты это… — говорит парнишка. — Слышь, ты там у начальства не говори, что винтовку у меня отнял… Слышь… Эй, как тебя?
— Зачем стрелял? — не оборачиваясь, спрашивал Лазарев.
— А какая на тебе шинель одета? А? Ты кто?
— Никто. Лет тебе сколько?
— Хватит. Уже полгода немцев стреляю.
Густые ветки деревьев и стволы закрывают их.
По улице вразброд бредут хмурые, молчаливые партизаны. На шинелях, плащ-палатках они несут убитых. Деревня не жилая. Брошенная. Солома с крыш давно собрана, и голые стропила выпирают, как ребра. Дома без окон смотрят черными зияющими, как речные проруби, провалами. Вдоль улицы стоят подводы партизанского обоза.
Убитых кладут на телеги. Идет Петушков. У поломанного забора — Соломин и Локотков.
— Керосину рванули, — продолжает рассказывать Соломин, — а коровы от взрыва ошалели — и врассыпную. Ребята еле ноги таскают — не угонишься.
Локотков, прихрамывая, идет к телегам. Соломин за ним. Они подходят к телеге, на которую партизаны уложили убитых. Телега накрыта брезентом, мокрой шинелью.
— Кто? — спрашивает Локотков.
— Братья Авдеевы, Куликов Иван, Сухоруков Федька, — говорит Соломин.
— Коров жалко — убегли, — негромко сокрушается чей-то голос.
— Тю, — громко и изумленно тянет кто-то. — Гляди, наш Митька фрица изловил.
Вдоль обоза из глубины улицы идут Лазарев и сопровождающий его парень.
Локотков и Петушков стоят у подвод, поджидают.
Женщина с детьми тоже вышла из избы.
Смотрит Соломин.
Хмуро, тяжело смотрят партизаны.
— Ну и кончал бы его. Зачем вел? — роняет один.
Митька с Лазаревым подходят к телеге с убитыми, у которой стоят командиры.
— Он это… Он сам сдался, сам автомат отдал. — Митька шмыгает носом, кладет на подводу рядом с убитыми немецкий шмайсер.
— Бывший лейтенант Красной Армии Лазарев Александр Иванович, — говорит Лазарев.
Он вынимает из-за пазухи «вальтер» и протягивает Локоткову.
— Вот. Парнишка не все забрал.
Иван Егорыч внимательно смотрит на Лазарева, усмехается:
— Сдаваться шел, а пистолетишко на всякий случай приберег?