— Этого я не сказала. Я сказала — почти нет. Один-то у меня все-таки есть.
Маттис широко открыл глаза и замедлил шаг. Лицо его выразило недоумение. Этого он не понимал.
— Ну что, идешь или раздумал? — спросила она. — Не ходи, если не хочешь.
— Не хочу? — Он ничего не понимал. Разве ему можно провожать ее, если у нее все-таки есть парень? Зачем ей тогда Маттис?
Она собралась уйти, но Маттис поднял руку, словно хотел схватить что-то, да раздумал. Это остановило ее.
У тропинки лежал белый плоский камень. Маттис ходил мимо него столько, сколько помнил себя, — и вот только сегодня камень как бы выделился из безымянных вещей. Маттис думал уйти, но этот камень… Сам не понимая, чего он хочет, Маттис показал девушке на камень и быстро проговорил:
— На плоских камнях хорошо сидеть.
Что-то в его голосе заставило девушку тут же сесть на камень. Маттис этого не ожидал.
Так не бывает, подумал он и сел рядом.
Камень был большой. И Маттис отодвинулся, чтобы не касаться ее. Чего он хотел? Он и сам не мог бы ответить на такой вопрос. Услышать что-нибудь. Посидеть рядом. Но он понимал, что молчать нельзя: девушка требовательно смотрела на него — ждала, когда он заговорит.
— Правда, это умно сказано? — смешавшись, спросил он.
Девушка провела по своей щеке стебельком. Она болтала ногами. Спокойно она сидеть не могла.
— Что сказано?
— Да о плоском камне. На котором хорошо сидеть.
Девушка фыркнула и вскочила на ноги.
— И ты туда же? — разочарованно спросила она. Может, она на него рассердилась…
Рассердилась…
— Куда туда же? — испуганно спросил он, не вставая с камня.
Девушка сейчас уйдет — Маттис боялся пошевелиться.
— Я и не знал, что так говорить нельзя, — пробормотал он.
— Ладно. Мне все равно уже пора.
— Понимаешь…
Она перебила его:
— Да брось ты, есть о чем думать! К нам с тобой это не относится, договорились?
Она уже шла к дороге. Кивнула ему дружески, даже немного смущенно, и пошла.
Маттис ухватился за свое воспоминание.
— Они были совсем не такие, — сказал он. — Мы с ними долго разговаривали.
Девушка сразу остановилась.
— Кто они? Про кого ты говоришь?
— Они — это Ингер и Анна, — тихо сказал он. — Ты слыхала о них?
— Еще бы…
— Мы целый день плавали по озеру и разговаривали. Они были совсем не такие.
Девушка вернулась к Маттису, посмотрела ему в глаза, она раскаивалась. Его глаза широко раскрылись. Чего он ждал? Он и сам не знал этого. Но ждал.
— Маттис, милый.
Он задрожал.
— Что?
Девушка сама растерялась. Как она посмотрела ему в глаза!
— Нет, я… — начала она. — Я даже не знаю, что говорят таким, как ты.
Сказав это, она быстро погладила его по щеке и сразу ушла уже по-настоящему, быстро, легко — через мгновение она скрылась из виду.
Маттис и не пытался понять свое состояние, он был вознагражден за все, и с лихвой. По счастливому наитию эта девушка сделала то, чего не сделали ни Ингер, ни Анна, и потому заняла особое место.
Он долго-долго сидел на камне.
И тогда это пришло. Уже другое: молния вспыхнула и разрешила все его беды. Вдруг все стало ясно. Ясно и трудно.
Он вскочил с плоского камня.
Сверкнула молния. Только теперь в нем самом, сверкнула и все озарила.
Нет! — испуганно подумал он. Я не смогу.
Он уже не помнил о девушке. Его озарило как раз тогда, когда он сидел, наслаждаясь подаренной ею радостью. И это озарение подсказало ему выход — весь план стал ему ясен сразу, от начала до конца.
Мгновенно и жестоко пробился этот план сквозь навалившиеся на Маттиса беды. И Маттис вынужден был безоговорочно принять его и не бояться, хотя внутри у него все дрожало. Теперь он знал, что ему делать, он понял это и покорился.
Пока он сидел на том, освященном девушкой камне, его осенило. Вот выход из этой мучительной безнадежности. Хеге, Ёрген, я, думал он. Вальдшнепа с ними не было, он был в другом месте.
Сам того не сознавая, Маттис все еще сидел на камне.
— Это так тяжело, — сказал он громко. Но никто не слышал его. Тяжело быть умным, думал он.
План был секретный. Все нужно было делать в строжайшей тайне. Даже Хеге он не сказал ни слова — она бы тут же вмешалась и воспрепятствовала ему.
Но условия были слишком жесткие, и потому, когда радость озарения уже улеглась, Маттис решил, что имеет право попытаться найти более приемлемый выход.
На другой день он выждал, чтобы Ёрген ушел на работу, и торжественно явился к Хеге. Она сидела со своими кофтами и что-то мурлыкала себе под нос.