— А разве это не так?
Мы замолкаем. Макс усмехается и снова разглядывает свои руки, а я…я не вижу смысла продолжать, поэтому встаю и хочу пересесть, но останавливаюсь в проходе, когда мы ставим последнюю, тихую точку.
— Ты сказала, что получила инструкции?
— Да.
— Какие? Тебя бы просто так не пустили на территорию.
— Аноним сказал тоже самое.
— Как ты прошла?
— Она сказала мне, что нужен пароль.
— Какой?
— Я доставляю желтые тюльпаны в триста пятую квартиру.
Вижу в его глазах всполох, который означает одно: он узнал этот пароль.
Глава 16. Идиот
Английский здравый смысл — унаследованная глупость отцов.
Оскар Уайльд
Амелия; 23
Папа встречает нас у самого трапа. Он, прижавшись спиной к своей машине, курит, смотрит так сурово, лишь завидев меня его взгляд на миг проясняется и теплеет.
— Где она? — тихо спрашиваю, он переводит взгляд на Макса и усмехается.
— А что? Если я не скажу, твой сучонок что-то сделает?
— Пап…
— Я ничего не буду делать, — бесцветно отвечает Макс, а потом вдруг смотрит на меня и говорит, — Я и не собирался.
Я почти верю ему, но во время себя отдергиваю, закатываю глаза и снова смотрю на папу, чтобы говорить о деле, но…Макс останавливает.
— Ты свободна, Амелия.
Резко поворачиваюсь на него, и мне вот интересно: он совсем идиот? При папе такое говорит, жить надоело?! Но ему, кажется, плевать. Он вообще словно и не понимает, что мы не одни, а точнее этого не замечает.
— Все, что я сказал тебе — это блеф. Я не собирался использовать папку, да и там, если честно, половина — фуфел. Просто я знал, что так я смогу тебя контролировать, ведь раньше же мог.
Папа привстает, я быстро ставлю ему руку на грудь, чтобы не допустить до этого придурка, а потом шиплю.
— Ты совсем больной?! Закрой свой рот.
— Арай привезет тебе подписанное заявление о разводе, — продолжает холодно, — Так что ты свободна. Я тебе соврал. На самом деле, я тебя правда не люблю, но думал, что так будет проще. Я хотел жить со своим сыном, а без тебя это было бы нереально.
Это больно. Я знала, что так и есть, но это, черт возьми, больно, ведь…я снова ему поверила. Пусть не полностью, пусть где-то в глубине души, но…черт, она же там самая мягкая — в глубине то.
— Я вдруг понял, что все это лишнее. Нам необязательно быть вместе, чтобы Август оставался моим сыном. Надеюсь, что ты после всего, не станешь препятствовать нашему общению.
— Ты сейчас…серьезно?! — шепчу, — Ты серьезно все это говоришь?!
— Прости меня, Амелия, но пока я со всем не разберусь, тебе оставаться тут — не вариант. Подвергать Августа опасности? Нет, этого не будет. Я бы не сдал назад, если бы не это, но…к чему притворяться? Лишено это смысла. Тебе лучше уехать обратно в Питер, а я позвоню, чтобы договориться о встрече с сыном. Попозже.
Я снова хочу что-то сказать, но Макс уже на меня и не смотрит — на отца.
— Я с Мариной сам разберусь. Амелия все рассказала, так что я проверю информацию. Если это она…Она больше никому не навредит, даю свое слово. Уезжайте обратно в Петербург, вам ничего не угрожает больше.
Он даже не дает ответить, просто разворачивается и уходит. Матвей медлит пару мгновений, смотрит на нас как-то странно, но потом идет в след за Максом, который кому-то звонит. Я остаюсь с папой. Хмурюсь, смотрю ему в спину, молчу, а потом шепотом говорю:
— Пап…он соврал.
— Знаю.
— Он что-то задумал. Глупость какую-то.
— И это я тоже знаю. Прямо как его глупый отец.
***
Папа сам привез меня в снятую им квартиру, а потом поехал искать Макса, но проблема всех миллиардеров в том, что они слишком хорошо охраняют свои тайны. Его телефон был запаролен и прошит так, что не отследишь, сколько бы Алена не билась.
— Это бессмысленно… — откидывается на спинку стула и прикрывает глаза руками, — Мы его не найдем.
— Его нет в особняке Марии, — шепчу тихо, нервничаю.
У меня какое-то ужасное предчувствие, что та глупость, которую задумал Макс, кончится очень плохо, поэтому я не могу найти себе места. Вспоминаю, прокручиваю наши последние часы вместе — он точно понял, кто это все сделал.
— Он знал.
— Что?
Откашливаюсь и говорю громче.
— Макс понял, кто этот аноним, Ален.
Она молчит. Смотрит в экран своего компьютера и молчит, а мое сердце набирает обороты, и я резко встаю, чтобы подойти к окну.
— Мел, честно хочешь?
— М?
— Я сомневаюсь, что это была Марина. Арнольд тоже.
— Он ее любит до сих пор, естественно он сомневается. Но она удалила всю информацию…
— Это вопрос хороший, но, черт, Мел, я же ее не люблю.
— Тогда кто?! Кто пытается меня убить?!
— Не знаю… — рассеянно качает головой, я же фыркаю.
— Потому что в Марину сложно поверить. Я сама не хотела…мне казалось, что мы с ней поладили. Это было притворство, конечно, но…
— Иногда притворство лишь на поверхности, — грустно заканчивает, и я украдкой смотрю на нее и тихо спрашиваю.
— Что Лекс?
— Не разговаривает со мной.
— Мне очень жаль.
— Да брось… — вздыхает и снова приближается к компьютеру, — Сейчас это неважно, давай найдем твоего идиота сначала.
Клацанье клавиш возобновляется, а я смотрю на Москву и хмурюсь. Черт, где же ты, придурок? Что ты задумал? Куда тебя понесло? Что ты понял?…
— Знаешь, — вдруг усмехается Алена, — Марине бы духу не хватило.
— Она сука.
— Это да, но опять же — только на поверхности. Лекс часто смеется над ней, в плане…У нее года полтора назад конфликт случился с одним испанцем. Он тоже отели строит, так взял и слизал весь ее авторский дизайн. Надо было в суд подавать, как-то решать этот вопрос, а она ступор словила: все те люди, которые на него работают, пострадают. Я не могу.
— Серьезно?
— Ага.
— И что? Спустила с рук?
— Не, Макс и Лекс вписались за нее, так что Марину указали в качестве консультанта и теперь платят ей процент.
— Ни вашим, ни нашим. Да и…
— Что?
— Макс тебе не говорил, что Марина детей не может иметь?
Я резко поворачиваюсь, а Алена слегка пожимает плечами.
— Она давно это знает, уже лет семь как. Вряд ли женщина, у которой стоит диагноз «бесплодие», способна убить ребенка.
В этом есть смысл. Я хмурюсь, смотрю себе под ноги и думаю о том, как мне ее жаль, о том, что произошло, о том, как хладнокровно все это было организовано…
— Но кто это был тогда? У Макса нет врагов такой давности.
— Это правда. Но знаешь? Если бы спросили меня, я бы поставила на Ксюшу.
Усмехаюсь.
— Его бывшая? Это вряд ли.
— Ты недооцениваешь женщин, Мел.
— Она — отличница, лучшая студентка и вообще…
— Ты тоже.
— Ален, ты серьезно?
— Знаешь? Лекс мне как-то рассказывал о ней…И она ему вообще не нравится. Он говорит, что Ксения…темная лошадка.
— В каком смысле?
— Да в прямом. Она — жестокая и двуличная. Как-то в школе, Макс увлекся одной девчонкой, так Ксения столкнула ее с лестницы.
— Что?!
— Ага. Девчонка ходить не могла — спину сломала.
Стою, хлопаю глазами. Серьезно, блин?!
— Там такой скандал был… — закатывает глаза Алена, — Целая война. Дети то в их школе упакованные, но отец Ксении тот еще гад. Он свой чертов бизнес построил на крови, когда отжимал леса и заводы стольких положил, что Александровский старший ему в подметки не годится. Лекс даже сказал, что Малиновский был единственным человеком, кто его отца пугал…
— И ты говоришь мне все это только сейчас?!
— Успокойся, — выдыхает, — Я их давно уже проверила. Как только услышала, как Ксения любила твоего Макса — она сразу стала моим подозреваемым номер один.
— А как она его любила?
— До трясучки.