Наступил вечер, а Пес так и не появился, видать прознал о засаде, а может и вовсе из города уехал. Томе было пора идти домой к Олимпиаде Марковне. Заглянув в Катькину комнату и рассказав попадье о городовых в гостиной, она с ее благословения покинула дом и направилась в сторону Летнего сада. Но слова Петра Кузьмича не давали ей покоя. Не ужели они все: Тася, Рада и Вера, не чуть не лучше душегуба Пса? И что такое этот желтый билет? А если бы этот билет был, были ли бы они лучше, и почему?
***
На следующее утро, предупредив бабушку, что будет поздно, Тамара отправилась в библиотеку. Под предлогом подготовки доклада о мощении дорог, она попросила у старушки библиотекарши подшивку «Правительственного Вестника» и погрузилась в чтение заголовков. Где-то же должны были писать про эти билеты! Искать пришлось долго, почти до ночи сидела Тома над стопкой газет, пытаясь отыскать хоть что-то. Оказалось, что билет этот никакой не желтый, а «заменительный» и давался он девицам за место паспорта при постановке на специальный, врачебно-полицейский учет.
Да и то, только тем, что были приписаны к специальным публичным домам, по-иному – борделям. Удалось Томе найти и утвержденные еще несколько лет назад правила для публичных женщин и содержательниц борделей. Не без радости обнаружила она, что дом ее находится как раз на нужном расстоянии от учебных заведений и церквей, и если уговорить подруг пройти освидетельствование у казенного доктора, то можно навсегда защитить себя от Пса, а Катьку от опиума. Ведь бордели эти для полиции мало чем отличались от тех же театров или трактиров. А значит и городовых туда можно при необходимости вызвать, и если гость, чего доброго, замахиваться начнет или буянить, то на него всегда можно будет управу найти, а не тянуть руку за револьвером!
Мысль эта была для Тамары спасительной, и казалась ей решением чуть ли не всех накопившихся проблем. На следующий же день она рассказала о своей находке подругам. Однако домашние встретили предложение настороженно. Вера и Рада боялись желтого билета как огня, как будто он ставил на них клеймо. А Тася и вовсе на отрез отказалась идти к врачам.
- Они меня выпотрошили, к рыбину! Не за что я к ним по своей воле больше не пойду! Тома разве мы до того плохо жили?
Тома, которая очень рассчитывала на понимание подруги, аж осипла от подступившей к горлу обиды:
- А что хорошего то? Каждый день от страха перед Котом тряслись, боялись, что он прознает, где вы с Катькой теперь живете и назад вас вернуть захочет.
Потом Пса боялись, Зойку эту из-за него тут терпели, чуть Катьку не погубили. Теперь еще этот, с бакенбардами, говорит, что наш Дом – притон, и что сами мы ничем не лучше Пса. И никому до нас дела нет, окромя твоего Вепрена! А как не будет его? Он же теперь и жениться может. Вот забудет он дорогу сюда, как многие до него, что будем делать?! Нет у нас другого выхода. Как не посмотри – нету!
Девицы приуныли. А попадья, которую, к ее удивлению, позвали на домашний совет внимательно читала, принесенные Томой газеты. До сих пор в разговоре Марфа Ивановна не участвовала, а потому голос ее прозвучал для девушек особенно неожиданно:
- Тамара, а ты читала, что бандершей то может быть лишь женщина старше тридцати лет? Сама ты ей стать не можешь? Кого же тогда в бандерши записывать будешь?
Тома обернулась:
- Да вот, тебя, Марфа Ивановна, просить хотела… поможешь? Тут дело деликатное чужого человека совсем никак просить нельзя. А ты теперь с нами живешь, мы друг у друга на виду.
Попадья так и обмерла:
- А мне, девоньки, только-только двадцать восьмой год пошел. Вот и в паспорте у меня так и записано.
Пришло время девицам раззявить рты. Попадья была бабой дородной, как и положено женщине ее положения. Но ничто ни в глазах ее, ни в лице не выдавало молодку. Вся она было будто бы обветренная, и видно было, что каждое ее переживание, каждая жизненная ее драма как барана перепахала круглое лицо морщинами. А она всего-то на десяток годков старше Томы!
План трещал по швам, но Тома уже слишком уверовала в возможность освобождения от Пса и ему подобных, и не была готова так легко распрощаться с недавно обретенной надеждой:
-Значит так, сестрицы, завтра в восемь утра у полицейского участка. Там за углом специальный доктор принимает, я уже все разузнала. На раздумье вам ночь одна, принуждать никого не буду, сами решайте. А вопрос с бандершей я решу. Правда без твоей помощи, Марфа Ивановна, мне все равно не обойтись …
План у Томы был самый что ни на есть паршивый. Подлый и нехороший у нее был план, но другого не было. Бандершей она собралась сделать Олимпиаду Марковну. Та с недавнего времени на улицу не выходила, и бумага специальная – доверенность, у Томы от нее уже имелась. На всякий случай: чтобы в банке распоряжение дать, или у врача рецептурный препарат получить. Нужно было только чтобы бабушка подписала специальное прошение.