Для начала, подготовив несколько одинаковых по тексту заявлений об открытии доходного дома на имя начальника полицейского управления, Тамара написала еще одно, а именно, так нужное ей прошение об открытии дома публичного, следующего содержания:
“Заявительница сего, дворянка Евдокимова Олимпиада Марковна, нижайше просит его светлость, принимая во внимание тот факт, что, потеряв мужа, она осталась без средств к существованию, имея при этом необходимость воспитывать несовершеннолетнюю внучку, позволить ей открыть дом терпимости ("bordel") по следующему адресу: Болотная улица, дом 2. Нижайше обязуюсь соблюдать правила адресованный министерством внутренних дел содержательницам борделя от 29 мая 1844 года, своевременно и надлежащем размере уплачивать все необходимые подати и удержания”.
Стараясь разместить текст и по возможности использовать одни и те же слова в обоих прошениях, Тома несколько раз переписывала документы, пока не добилась их максимального внешнего сходства. Теперь нужно было лишь отвлечь Олимпиаду Марковну, чтобы в нужный момент она потеряла бдительность и среди копий прошения об открытии доходного дома подписала прошение об открытии борделя. Для этого Томе и нужна была попадья.
Марфе Ивановне нужно было притвориться монахиней, помогающей при сиротском доме и убедительно рассказать Олимпиаде Марковне, что ее воспитанницам, тем, кто по возрасту более не может жить при приюте приходится до крайности тяжело. А тут такая удача! Дом и прямо у той фабрики, куда вчерашних воспитанниц готовы принять помощницами швей и ткачих. Одна беда - управляющий Рыбалова, требует, чтобы девочки были при жилье, а потому нужно дом как доходный на полицейский учет непременно поставить. Дело это благородное, богоугодное и совершенно не требующее отлагательства, так как полицмейстер с завтрашнего дня прибывает в отпуску, а потому нужно документы справить как можно скорее, пока он еще в Петербурге.
Все прошло как нельзя лучше. Тома дала бабушки три листа с одинаковым текстом об открытии доходного дома, а когда Олимпиада Марковна все, внимательнейшим образом изучив, стала подписывать документы, сердобольная черница возьми и опрокинь на себя чашку с горячем чаем. Тут то Тома последний лист и поменяла на нужное ей прошение. Бабушка ничего не заметила. Только прощаясь все спрашивала о самочувствии гостьи и настоятельно просила, чтобы та их с Тамарой не забывала, и по возможности приходила в гости.
Прошение об открытии публичного дома тем же днем доставили полицмейстеру, а на утро трое: Тася, Вера и Рада явились на врачебный осмотр. Вид у них был самый несчастный. Тася, бледная как смерть отвела Тому встрону:
- Кабы не ты, а кто другой, я бы в жизнь не пошла! Страшно это, жуть как страшно. Я же помню, как мамка под конец жизни мучилась. Ты мне это, обещай, что если у меня найдут, ну французску эту, то ты меня… того. Хочешь Пса упроси, хочешь сама, револьвер у нас есть. Только чтобы быстро. Ты меня поняла?!
Смысл слов Таси дошел до Тамары не сразу, а когда дошел, ей сделалось дурно. К горлу подступила тошнота, голова закружилась.
- Ты это что такое удумала?! Ты это брось! От того что тебя врач осмотрит, ты не заболеешь. И неужели ты думаешь, что я смогу тебя…
Тут девиц начали звать на прием и все они, одна за другой прошли в двери передней. А Тома осталась снаружи уже, и сама не рада своей затеи. Мысль о том, что кто-то из подруг могла уже болеть была мучительна и сковывала грудь словно перетянутый корсет. Не вдохнуть.
И тут прямо перед больницей остановился наглухо зашторенный экипаж. Из него одна за другой стали выходить разодетые девицы, кто в мехах, кто в бархате. Таких нарядов Тома раньше не видела даже на посетительницах Летнего сада в праздник. Все они надушенные и напомаженные казались какими-то заморскими птицами наподобие попугая какаду, которого как-то раз Тома видела в учебники зоологии!
Почему-то шёпотом Тома-Трафим спросила у средних лет женщины, стоявшей рядом с ней на тротуаре:
- А это кто?
- Кто, это что ли? А это камелии с Лиговского! Так то они цацы, но на медицинском осмотре все равны…
Глава 5: Ипполинария Матвеевна и удивительные Сизовы