По рассказам Олимпиады Марковны, Любе, в девичестве Замятиной, пришлось нелегко. Ее рано овдовевшая мать, будучи женщиной от природы властной, никогда не отпускала от себя единственную дочь и всячески противилась даже призрачной надежде девушки на замужество. И когда все друзья и соседи уже окончательно записали добрую сердцем, но мало привлекательную внешне Любу в старые девы, на пороге имения Замятиных появился тогда еще офицер Сизов. Петр Алексеевич был вдовцом, первая жена которого умерла родами, а засидевшаяся в девках Люба принялась нянчить его новорожденную дочку Сонечку, словно свою собственную. Такое положение вещей глубоко тронуло офицера, и менее чем через год он уже просил руки Любови Ивановны.
Сейчас же, по заверениям самого Петра Алексеевича, он имел счастье жить в кругу прекрасных женщин: жены, тещи и трех дочерей. Тамара подозревала, что такие нежные чувства ни в последнюю очередь обусловлены былой возможностью капитана в любой момент укрыться от семейства в казарме, но слышать восторженные отзывы штабс-капитана о своих дамах было все ровно приятно. Тома невольно подумала, как бы отзывался о ней, матери и Олимпиаде Марковнее ее отец если бы был жив? Она плохо помнила черты его лица, но почему-то ей казалось, что отец был очень похож на штабс-капитана, и одно только это сравнение возвышало Петра Алексеевича среди всех доселе знакомых Томе мужчин.
От мыслей об отце Тому отвлекло появление на веранде старшей дочери Сизова, Сонечки, или как она сама себя представила Тамаре – Софьи Петровны. От младших сестер девушка отличалась разительно. От природы внешне похожая на среднюю сестру - Веру, Софья, однако напротив делала все возможное чтобы выделяться на фоне «близнецов». Волосы ее были стянуты в тугой узел на затылке, а платье, явно более закрытого фасона, чем требовала мода и погожая июньская погода, было лишено ни только ноток кокетства, но и какого-либо намека на женственность. Казалось всем свои видом Софья старалась противопоставить себя и младшим сестрам, и женской природе в целом.
Выбравшись из коляски, Тома поздоровалась с ожидавшими ее на веранде дамами. Ипполинария Матвеевна, а затем и Любовь Ивановна сердечно расцеловали девушку и усадили ее пить чай. Последовали расспросы о здоровье Олимпиады Марковны и их жизни в Петербурге. Вера и Надя были в восторге от новости, что Тамара окончила гимназию. Все сестры Сизовы из-за службы отца были на домашнем обучении, а потому казалось искренне завидовали образованности Тамары. Среди всего этого радушного приема и женского щебетания Тома ни сразу заметила на веранде еще одного человека: сутулый господин практически неподвижно все это время сидел в ротанговом кресле у самого края стола. На Тому он взирал безучастно поверх раскрытой газеты, что было довольно неучтиво, но признаться мало волновало Тому. Внимания девушки было более чем достаточно. Уставшая с дороги она едва могла уследить за нескончаемым потоком вопросов в свой адрес и все силы ее уходили на то, чтобы впопад на них отвечать.
Какого же было ее удивление, когда спустя полчаса на веранде появились еще двое молодых людей. С охоты вернулись сослуживцы Петра Алексеевича, унтер-офицеры Михаил Платонович и Платон Иванович. Только созвучие их имен позволило Тамаре удержать их в памяти. Оказалось, что оба унтер-офицера, как сидящий в кресле Юрий Михайлович, находились ранее под командованием Петра Алексеевича, а после недавнего выхода командира в отставку были приглашены провести отпуск в имении его тещи. А потому все они в настоящий момент проживали в доме. Для Тамары это значило только то, что на протяжении следующих недель ей предстоит общаться не только с Сизовыми, но и с их многочисленными гостями.
После появления военных в голову девушки закралось подозрение, что все молодые люди приглашены в имение не случайно и Петр Алексеевич, как отец трех дочерей, просто не мог не участвовать в коварном плане жены. Любовь Ивановна явно отличалась от своей родительницы и не планировала долго держать дочерей при себе, а потому устроила своего рода ярмарку невест, куда до кучи пригласили и Тамару. Несомненно, с самыми благими намерениями. Несколько успокаивало только то обстоятельство, что молодых людей было ровно по числу сестер, а значит есть вероятность избежать назойливого сводничества и мирно пережить это лето.