Тома удивилась, признаться она ожидала чего угодно, но не этого. Юра очень четко дал понять, что действует с одобрения Сизовых, а теперь выясняется, что Любовь Ивановна не разделяет-таки мнения супруга?
- Я понимаю, как неожиданно это для вас… но мы все обсудили с Юрием Михайловичем и пришли к соглашению, что нам стоит поженится.
- И вы уверенны, что это и ваше решение тоже? Я имею ввиду вы правда этого хотите?
Женщина смутилась и начала теребить носовой платок, который все это время держала в руках.
- … не поймите меня неправильно, Юра нам как родной, и мы очень привязаны к нему. Но вступать в брак по необходимости, это знаете ли… как идти по тонкому льду. Оно может и выдержит, а вдруг - нет?
Тома удивилась еще больше, оказалось эта добрая женщина чувствовала гораздо глубже, чем была готова показать.
- Вы переживаете, что я не смогу смирится с тем, что выхожу замуж лишь потому… - Тома замялась, - …только чтобы помочь Юрию Михайловичу восстановить доброе имя своего отца?
Любовь Ивановна только вздохнула. Было очевидно, что она как и Петр Алексеевич, знали об истинных причинах, по которым Юра сделал ей предложение.
- Сами ваши вопросы выдают вас с потрохами, голубушка… какая же счастливая невеста будет переживать о такой ерунде? Ну да ладно, позвольте мне лучше рассказать вам мою историю. Ничего особенного в ней конечно же нету, но вдруг вам что-нибудь да откликнется…
На какой-то страшный момент Тома испугалась, что Любовь Ивановна признается ей в том, как глубоко несчастна она в браке. Что ее впечатление о счастье этой замечательной семьи всего лишь заблуждение и сейчас Тома услышит об изнанке благополучной семейной жизни.
- Вы, Тома, наверняка слышали, что я очень поздно вышла замуж. По всем правилам приличия я считалась глубоко засидевшейся в девках. Знаете также наверняка, что в этом любят обвинять мою маменьку, но поверьте не было в том никакой причины. Она, напротив, старалась устроить мою судьбу. Всячески отправляла меня и в гости, и на приемы, чего я, признаться, в силу характера терпеть не могла. Однажды, когда меня уже начали за глаза называть старой девой, судьба свела меня с пожилым помещиком Ерёминым. Он, как и Петр Алексеевич, был уже вдовцом, но на много старше его и так и не смерившимся с гибелью жены. Сыновья у него к тому времени выросли да разъехались, дом опустел и требовал женской руки. Он был очень чуток и деликатен и видя, как изматывают меня эти бесконечные поиски жениха, предложил брак сугубо платонический. При условии, что меня не расстроит то обстоятельство, что детей и супружеской жизни у нас с ним не будет.
Хотите верьте, хотите нет, но я так ужасно устала от роли девицы навыдане, от всех этих шуточек в свой адрес, от всей этой охоты на женихов, что чуть не приняла его предложение. Бог миловал. За несколько дней до объявления о нашей помолвке его настиг удар, от которого он впал в беспамятство… Матушка, узнав об истинном положении дел смилостивилась и разрешила мне вернуться в Красновку и жить при ней старой девой. А спустя год к нам на постой прислали Петра Алексеевича…
Тома выдохнула, но все-же решила уточнить:
- Скажите, вы счастливы в браке с Петром Алексеевичем?
Любовь Ивановна залилась краской:
- Да во мне до сих пор жизни больше, чем до встречи с ним! Может быть я плохая мать, Сонечка вот повторяет это без конца, что я Наденьку до распутства довела, моралей не читала… но есть такое, такое что-то есть между настоящими мужем и женой, от чего сердце колотится быстрее, жить от чего хочется. И не познав этого, замуж выходить никак нельзя. Раз уж мне, серой до убогой удалось своего счастья дождаться, то у тебя уж наверняка получится. Не спеши выходить за Юру, если сердце к нему не лежит…
Волнение наконец немного отступила. От чего-то Томе было до крайности важно знать, что Любовь Ивановна счастлива с мужем, но в глазах всеравно защепало.
- Милая, Любовь Ивановна, ради бога не слушайте вы Соню. Она вас любит, сильнее всех на свете, наверное. Просто бог ей не дал такого умения чтобы выразить это как следует. Я ведь тоже как колючка при маменьки ходила, обвиняла ее за всякое, за тот же брак с Никифором, никак не могла ей на грудь упасть, пока совсем уже поздно не сделалось. Любит она вас, честное слово любит…