Совсем скоро она вместе с Юрием Михайловичем, уже как муж и жена, уедут в Петербург. Что будет происходить дальше Тома представляла весьма смутно, но в одном она была совершенно уверенна, что как прежде уже не будет.
***
Спустя пару дней и пару ночных рандеву с Алтыном, Тома почувствовала в себе силы оседлать-таки непокорное животное. О том чтобы сидеть по-женски речи не было, но Тома надеялась, что конь не заметит большой разницы между ней и Юрой если она будет в мужском костюме. Однако, стоило ей только забраться в седло, как паскудный конь тут же выдал «козла», брыкнув задними ногами. Движение это было нехитрое и любой мало-мальски уверенный в себе всадник усидел бы, но для Томы этого оказалось достаточным чтобы тут же вывалиться из седла. Алтын казалось сам был удивлен столь скорой победе. Далеко он не отошел и с любопытством принялся рассматривать копошащуюся в пыли Тому. Тамара же пришла в бешенство, при падении она сильно не ударилась, но вот гордость ее была задета не на шутку.
Бормоча проклятие она снова подошла к коню. Сесть в седло во второй раз было даже проще, не помня себя от обиды на животное, Тома и не заметила, как оказалась в седле. На этот раз она усидела первого «козла», схватившись руками за гриву, но стоило коню приподняться на дыбы, как она тут же опять полетела на землю. Оглушенная не столько страхом, сколько немой злобой, Тома не сразу заметила, что к ней спешит кто-то со стороны конюшни. Мысль, что она разбудила-таки старика конюха, расстроила Тому, и она поспешила подхватить поводья, чтобы хотя бы не упустить коня, доставив тем самым еще больших проблем Роману Никитичу.
- Тамара, вы целы? С вами все в порядке? – голос был взволнованный, но при этом удивительно собранный, без единого намека на панику. Но самое удивительное было то, что принадлежал этот голос Юрию Михайловичу.
Тамара не смогла заметить в предрассветной темноте никаких признаков хромоты, а потому не узнала Юру до тех пор, пока он не подошёл к ней достаточно близко.
- Все в порядке. Ух и бестолковый же у вас конь!
Юрий, убедившись, что Тамара не свернула себе шею подал ей руку помогая подняться с земли:
- Очень даже толковый, и как положено боевому товарищу – ходит лишь под одним всадником. Иначе с поля боя его каждый бы мог увести.
Тома прикусила губу.
- Извините, что взяла его без спросу. Он так долго простоял в стойле, а Роман Никитич сказал, что даже в леваду его не выпустит не стреножив, так как ограда низкая и он запросто через нее сиганет и убежит…
Пребывая все еще в крайнем волнении после падения и испуга, Тома не сразу заметила, что все еще сжимает руку Юры, вцепившись в нее почти также крепко как в уздечку Алтына.
- Вы только что вернулись? Почему так рано, утренний поезд же проходит в девятом часу?
Юрий Михайлович также не спешил выпускать руку Томы:
- Я ехал на вечернем, но обоз перегородил пути, задержались аж на шесть часов. Может это и к лучшему, что ваша бабушка на отрез отказалась ехать, дорога выдалась на редкость паскудная.
- Как она?
- Я очарован. Будь она лет на сорок моложе, я сделал бы предложение ей, а не вам, - Юрий улыбнулся, явно получая удовольствие подразнивая Тому.
- … полна жизни, остроумна и, как мне показалась, очень довольна нашей помолвкой. Она передала вам письмо, оно с меня в саквояже с вашего разрешения я отдам его вам за завтраком.
- Да, конечно. А как же Рыбалов?
- Я поощрил местного городового рублем, того, что стоит на мосту через дорогу от вашего дома. Он поклялся приглядывать, за господами, заходящими в парадную к Олимпиаде Марковне, и тут же сообщить мне телеграммой если заметит что-то подозрительное. Хотя, с такой горничной как у вашей бабушки, боюсь это было даже излишне. Мне показалось, что ни одна мышь не проскочит в квартиру без ее ведома.