Тома улыбнулась, она даже не догадывалась как сильно скучает по бабушке и Глафире, пока Юра не начал говорить о них.
-… Бабушка же ваша еще при мне написала Рыбалову до невероятности деликатное письмо, сообщив, чтобы он не сильно поощрял фантазии вашего поклонника, так как вы девушка видная и до нее доходят сведения, что вы имеете успех. Ничего определенного, однако, я решил, что будет неправильно уведомлять Щуку первым о нашей помолвке.
- Да, все верно! Но вы уверены, что Олимпиаде Марковне ничего не угрожает?
- Именно так. Как я убедился, ваша бабушка ведет очень замкнутый образ жизни. Она пожаловалась мне что даже монахиня, ответственная за работниц фабрики, живущих под крышей вашего дома, более к ней от чего-то не заходит. Что до Рыбалова и его протеже, она пообещала более не принимать их у себя, и не подавать им лишние надежды. Я убежден, что под защитой городового и Глафиры Ивановны ей ничего не угрожает.
Тома издала вздох облегчения:
- Значит я зря гоняла вас в Петербург?
- Ну почему же зря… Мне следовало получить благословение вашей бабушки, не говоря уже о том, что я имел возможность посетить лучших в империи хирургов. Вы разве не заметили, что я без трости?
А ведь действительно, Юрий почти бегом подошел к ней от конюшни и ни привычной хромоты, ни трости она не заметила.
- Не спешите радоваться, свадебный вальс я вам все-таки не обещаю, но хотя бы на венчании не буду стоять как старик, оперившись на эту чертову палку.
Тома, казалось, перестала дышать. То с какой легкостью он заговорит про свадьбу ее совершенно смутило. Она то места себе не находила от волнения, а для него казалось брак был пустяковым событием.
Юрий сделал вид, что не заметил этой в ней перемены и как ни в чем ни бывало продолжил:
- Олимпиада Марковна направила меня к замечательному специалисту, он взялся меня лечить. Чудес этот доктор мне, конечно, не обещает, но ему удалось меня убедить перестать травмировать ногу верховой ездой. Всего три недели, и я уже чувствую себя намного лучше. Так что, Тамара Тарасовна, это очень хорошо, что вы выразили желание сесть верхом на Алтына. За оставшиеся пару недель, я распоряжусь нарастить ограду в леваде, ну а пока вы сможете выезжать на Алтыне вместо меня.
- Да как же смогу-то? Он меня ни во что не ставит!
Ничего более не говоря, Юрий легко закинул Тамару в седло и крепко потрепал коня по загривку. Алтын фыркнул, но тут же сделался самым смирным на свете животным. Юрий, прямо как был – в дорожном костюме, закрепил на трензеле конец веревки и вывел Алтына на круг. В этот раз Тамаре удалось не просто усидеть в седле я выполнить все то, что у нее не получалось ранее. Под чутким руководством Юрия, она в тот же вечер научилась держаться на строевой рыси, и даже усидела, когда Юрий поднял коня в сдержанный галоп. Двигался Алтын мягко, размерено. Его царственная поступь ни шла ни в какое сравнение с семенящим шагом Смолки. Это был царь среди коней. Настоящий красавец!
Помогая Томе сгустится из седла, видя восторженный взгляд Томы, Юра не удержался от вопроса?
- И как он вам?
- Знаете, был бы он человеком, пожалуй я бы пошла замуж за него, а не за вас,- вернула шпильку Тома.
Юрий только засмеялся. Звонко и беззаботно, так как еще никогда не смеялся при ней. Тома зачарованная продолжала стоять не шевелясь и не отстраняясь, пока Юра продолжал держать руки у нее на талии. Внезапно он сделался совсем серьезным, руки его будто бы отяжелели, а мгновение спустя медленно притянули Тому в его объятья. И тут само собой случилось то, чего случится никак не могло. Юрий Михайлович поцеловал Тамару, и она даже не попыталась его оттолкнуть.
***
Позже, уже в спальне, Тома никак не могла понять, что же все-таки произошло. Сердце ее билось тяжело, щеки покраснели, а на душе было и тоскливо, и радостно. Сколько раз одетая Трофимом она наблюдала, за встречами «домашних» с гостями. Видела и не раз как Тася целуется со своим одноглазым матросом, глупо при этом хихикая, и как Веру штудентик краснее утайкой лобызнет в уголке. Видела и никогда не могла этого понять, что особенного в этих поцелуях, и почему у девок потом лицо такое блаженно-пьяное. А теперь смотрела сама на себя в зеркало и видела тот-же румянец и ту же блаженную улыбку.