Та лишь, небрежно повела плечом, тщательно разглаживая несуществующие складки на своем подоле:
- Они мне понравились. Вашу породу так просто не разбавишь. Ежели они между собой договорится смогут, то не хуже нас пара получится. Ты уж сегодня не задерживайся. Пошутила я про постный ужин.
***
Юрий, вышедший проводить гостей на улицу, задержался у входа в парадную, решив раскурить сигарету. Привычка эта появилась у него совсем недавно и была продиктована необходимостью прислушиваться к разговорам завсегдатаях игорных домов. Так, изображая праздность и не вызывая подозрений можно было услышать много полезного. Сейчас же он просто нашел благовидный предлог, чтобы понаблюдать со стороны за тем, как Федор Петрович прощается с женой, а сам уезжает на службу.
В отличии от Тамары, лишь по началу остерегавшейся Василисы Ивановны, он до последней минуты испытывал настороженность по отношению к этой даме. Словно это она, а не Федор Степанович будет принимать решение о их с Томой дальнейшей судьбе.
В целом же, Юрий был вынужден признать, что разговор прошел на порядок лучше, чем он ожидал. Но самое главное было то, что полицейский задал Тамаре вопросы, ответы на которые так жаждал получить сам Юрий. Он сам не подозревал, каким облегчением для него окажутся слова Томы.
Наводя справки о злополучном доме у фабрики, чего только он не наслушался. И что работают в нем душевнобольные и беременные, на всякий, так сказать, контингент. И что одно время жила при борделе толи попадья, толи монахиня, имевшая пристрастие к выпивке. И даже что там можно было разжиться опиумной настойкой. Спасало одно, что уже более двух лет у полиции к заведению претензий не было. Наведывались туда даже городовые. А сам дом, пользовался скорее славой какого-нибудь салуна, нежели малинника… хотя Юрия это трогало мало. Понимал он также и то, что откладывать откровенный разговор с невестой, которая толком-то и женой стать не успела, далее совсем нельзя. А потому докурив он нехотя направился обратно в квартиру.
***
Тамара с Глафирой уже убрали со стола и теперь Тома сидела с неестественно прямой спиной, ожидая разговора с мужем. В отличии от ответов на очевидные вопросы полицейского, речь для Юрия Михайловича не была заготовлена. Все из-за того, то Тома боялась предположить в какую именно сторону пойдет их разговор. Заметя Юрия в дверях, она вскочила на ноги:
- Вы останетесь сегодня дома?
- С шестью женщинами под одной крышей? Боюсь это неприлично…
- Ну как же, Петр Алексеевич всю жизнь с пятью живет… это не считая слуг. Почему же вы не можете?
- Тома, вы лучше меня понимаете, что наш с вами случай особенный…
- Скажите прямо, что происходит? Где вы живите? Что теперь с нами будет?
- Сколько, однако, у вас вопросов, словно не я вас, а вы меня в чем-то обвиняете…
- А я и обвиняю! Вы играете! Пока, судя по всему, удачно, но это скоро закончится. Что прикажете сказать вашей матушке? Вы же ее погубите!
Тома сама не до конца понимала, почему заговорила об этом. Уже после, анализируя свои слова, она придет к выводу, что скорее всего просто считала себя виноватой и боялась упреков Юрия, а потому и бросалась на него с обвинениями первая. Каждому же известно, что лучшая защита – есть нападение.
- Игра для мужчины порок много меньший, чем блуд для женщины!
Повисла звенящая тишина. Словно после выстрела. Даже Глафира, гремевшая все это время посудой на кухне, враз обмерла словно от раската грома. Руки Томы бессильно обмякли. Сколько раз до этого момента Юрий безропотно сносил ее вспышки, прощал ей несдержанность эмоций и вот кажется впервые не выдержал сам. Нет, он не кричал, даже голос повысил совсем немного, но этого, такого предсказуемого обвинения оказалось достаточно чтобы выбить почву у нее из-под ног.
- Не получится у нас с вами разговора, Юрий Михайлович. Вы ведете себя словно только что открыли, что у женщин на лбу не написано порченая она или нет. А ведь вы не о чем меня ранее не спрашивали, уверенные, что моего дома будет достаточно, чтобы на мне женится. А вот теперь почему-то считаете себя обманутым.
- Получается я в каждой девице содержательницу борделя подозревать должен?!
Тома только закрыла лицо руками.
- Не понимаете вы, я тоже раньше не понимала. Таких, кто по своей воле - таких ведь мало совсем. Разве что Тася, да и она просто жизни другой не знала … А остальные, им просто нужно было помочь, а помочь было некому. Ведь такое бывает, когда выхода нет?
- Но у вас то он был! Вы то зачем?
- Помочь хотела. Деньгами не могла. Могла разве что в разграбленный дом впустить. А потом… лучше уж так, в публичном доме, чем на улице или в малиннике, или под тем же Собакиным. Нет, не было у нас другого выхода, как не крути. Даже сейчас, оглядываясь назад, я ясно вижу, что не было. А про мужские и женские грехи я вам так скажу: не уж то вы или сослуживцы ваши никогда к актеркам не ездили? Ездили ведь… а то и сейчас у них живете, чем же тогда, скажите на милость мой дом хуже?