Тут на мгновение пожилая дама запнулась, словно перед глазами ее проплыли призраки прошлого, но моргнув продолжила:
– Я хотела приехать на ее свадьбу с Никифором, но не смогла из-за одного инцидента, справится с последствиями которого мне удалось только недавно…
– Полагаю, всегда можно найти оправдание!
Тома не могла отделаться от мысли, что если бы Олимпиада Марковна появилась в Петербурге раньше, то маму можно было бы спасти.
Набрав в легкие воздуха, Олимпиада Марковна продолжила:
– Поезд. Поезд сошел с рельс. Мой муж и оба сына погибли. А мне потребовался год, чтобы я снова смогла ходить. И признаться, я бы никогда не вошла в вагон поезда еще раз если бы не последнее письмо твоей матери.
Только теперь Тамара заметила в руках женщины трость, которую еще можно было видеть у мужчин, но никогда у женщин. Олимпиада Марковна тем временем продолжала:
– Признаться, я даже затаила обиду на дочь, когда та не смогла приехать на похороны братьев, несмотря на все мои просьбы и мольбы. Я и помыслить не могла, каково было ее собственное положение в браке с Никифором. Она думала, что щадит меня, не рассказывая о своих горестях, а на самом деле – разрывала мне сердце. Как бы мне хотелось, чтобы она была откровеннее со мной, тогда многое могло сложиться иначе.
На секунду в голосе женщины послышалась неподдельная горечь, но она быстро спрятала ее и снова обратилась к Томе:
– Ты можешь осуждать меня. Я не буду настаивать, чтобы ты звала меня бабушкой, но волей судеб теперь мы друг-другу единственная семья и мне сложно передать словами, как же я рада, что смогла тебя отыскать.
Тамара не знала, что сказать. Перед ней сидела совершенно незнакомая дама, но эта была женщина нелёгкой судьбы и Томе было ее искренне жаль.
– Маму. Вы ее похоронили?
– Да, на Смоленском, рядом с твоим отцом. Она так попросила в своей письме ко мне. Мы с тобой разминулись менее чем на сутки, когда я пришла в ваш дом, ее тело еще не остыло.
Голос этой, казалось бы, железной женщины все-таки дрогнул. Тамаре было даже страшно представить какого было ей, одной, одним за другим хоронить всех своих детей. Тома не удержалась и взяла Олимпиаду Марковну за руку.
***
В первый же день после пробуждения в квартире Олимпиады Марковны Тамара попыталась встать с постели, но получилось у нее это не очень хорошо. Голова кружилась, заставляя искать руками на что опереться. На второй день стало лучше, на третий она уже порывалась выйти на улицу, но Олимпиада Марковна уговорила ее повременить.
Жилище Олимпиады Марковны представляло собой пятикомнатную квартиру на втором этаже с видом на Летний сад. Кроме нее самой в квартире жила всего дна горничная – дородная Глафира Ивановна. Эта необъятных размеров женщина произвела на Тому неизгладимое впечатление, не только своими размерами и строгим взглядом, но и невероятной преданностью хозяйке. Всем своим видом она как бы говорила: «Ты смотри, ее не обижай, а то я тебя!»
Когда Тома пришла в себя, первым же делом она попросилась свозить ее на могилу матери. Смотря на скромный памятник, под которым, вопреки всем церковным законам, навеки соединились ее родители, Тома испытала колющее чувство одиночества, теперь она осталась совсем одна.
– Даже фамилию упросила оставить папину!
– Да, она очень хотела, чтобы ничего не связывало ее с Никифором после смерти. Это, разумеется, против всех правил, но я смогла найти способ исполнить ее последнюю просьбу…
Вспомнив о Никифоре на душе и Томы стало особенно тяжело, но только на обратном пути она решилась задать вопрос, который давно ее мучал:
– Олимпиада Марковна, а почему вы не спрашиваете меня из-за чего я сбежала из дома?
– Потому что для меня сие очевидно: Ты испугалась пьяного Никифора, от которого после смерти матери тебя некому было защитить.
Тома насупилась, она не хотела заставлять Олимпиаду Марковну переживать еще одно потрясение, но ей ужасно хотелось облегчить душу признанием. Однако, проницательная женщина не дала ей возможности произнести более ни слова:
– По большому счету не имеет никакого значения упал он с лестницы до или после твоего ухода. И можешь быть спокойна, мое мнение полностью разделяют в полицейском управление. Поэтому прошу тебя, ничего не бойся и ради бога больше не убегай.
***
Тома сама удивилась как быстро она привыкла к жизни у Олимпиады Марковны. Простые бытовые радости вроде ванны и чистой постели были настоящим счастьем. Однако, она волновалась за Тасю и выискивала возможность выйти из дома, чтобы повидаться с ней. Несколько раз она даже хотела прямо подойти к Олимпиаде Марковне и спросить ее о Тасе, а то и попросить ее съездить к ней вместе. Но почтенная дама, казалась жила в другом мире и представить Тасю здесь в этой квартире посреди накрахмаленных салфеток и хрусталя Тома решительно не могла. А вспомнив ехидное замечание Глафиры о их с Тасей внешнем виде и вовсе оставила мысль заговорить с Олимпиадой Марковной о подруге.