Правда несколько писем она получила из Красновки, от Любови Ивановны, а затем пришло очень деликатное письмо от Фаины Павловны и Тома очень обрадовалась, что свекровь не спрашивала ее о том играет ли Юрий. Она очень мучалась с обратными письмами, пытаясь изобрести ответы на вопросы о их с Юрием совместной жизни. Ей было невыносимо тягостно сочинять одну ложь за другой, а потому она всячески просила себя извить за краткость ответов, ссылаясь на то, что никак не может прийти в себя после внезапной кончины Олимпиады Марковны. По сути, так оно и было. Дамы все понимали, на перебой предлагали приехать, а еще умоляли не стесняться обращаться к ним за помощью, если вдруг что-то понадобится. Тома все отказывалась, но потом как-то обратилась к Вере:
- Верка, слушай. Только не смей подумать, что я тебя выселить хочу, так как не о том разговор… Но что ты правда ревешь все время будто бы жизнь твоя кончена. Чтобы ты сказала на то, чтобы поехать работать в имение к хорошим людям, подальше от города? Тем, у кого я это лето гостила. Со временем бы братьев с сестрами туда перевезла, хозяин бы тебе даже дом справить помог… я бы упросила. Кто ты такая и от куда у тебя ребенок там бы никто спрашивать не стал. Как думаешь?
Верка только зашлась очередным приступом рыдания и упала на плечо к Томе, а та уже и не рада была, что спросила. Лишь плотнее обняла подругу за плечи.
- Да не реви ты. Сил моих больше нет. Не хочешь в деревню - тут живи. Места всем хватит. Я сейчас заказов на перевод наберу – справимся. Только не реви ради бога! Дался тебе это студент. Не стоит он твоих слез, лучше о ребенке подумай, какого ему, если мать каждую ночь себя изводит?
Сквозь всхлипы Верка наконец-то заговорила:
- Да не о нем я реву. Совестно мне, понимаешь? Что счастье свое проглядела… а теперь поздно уже что-то менять.
- Ты это о чем?
- Помнишь булочника, с Конюшенной?
- Это того, что к тебе ходил потому что жена у него третий год лежит больная?
- Да. Померла жена… еще по весне. Он меня пузатую давеча увидал на улице так прямо на мостовой на колени упал. Замуж звал. Он оказывается приходил, искал меня, когда я была в Варшаве пороги оббивала, мне Тася рассказывала.
- А ты чего?
- Говорю ему что чей ребенок я не знаю. Что зачем я ему такая теперь нужна? А он твердит, что любит, что женится хочет. И все ходит, ходит сюда. Узнал, где мы с тобой живем и каждую ночь под окна приходит. Я его как увижу, потом реву до рассвета.
Тома продолжала, гладить подругу по спине.
- Не понимаю я тебя, Верка. Вот совсем. Если прогнать надо, то я мигом. Мы же не в борделе теперь живем, к нам городовые быстро на помощь явятся. Да и не помню я чтобы от булочника того угроза какая исходила… Навязываться он к тебе не навязывался. Или я чего не знаю? Чего ты ревешь то, объясни толком?
Тома слышала, что у беременных часто случаются слезы, ну чтобы так. Подругу явно стоило привести в чувства.
- Да хороший он, в том то и дело. Жалко мне его! За него любая пойдет с великой радостью. Он столько вынес, жену свою больную до последнего не оставил. Такой счастья достоин!
- А ты значит не достойна?
Верка еще горше завыла. А Тома дождалась следующей ночи, спустилась к булочнику и попросила его завтра прийти к ним с Верой на чай. Тот явился с таким тортом, что у Сизовых скромнее свадебный был. Долго мялся в проходе, говорить красиво, как студент, он не умел. А потом словно из ружья выпалил, что уже давно влюблен в Верку и хотел было ей предложить венчаться, но так как уже был женат сделать это не мог. А сейчас может.
Тома не верила в чудеса, а потому на пару с Глафирой допросила булочника с пристрастием, потребовав поклясться, что он никогда ни словом, ни делом Верку не попрекнет за ее прошлое, что не обидит и в обиду не даст. Мужчина немногословно кивал, и Тома от чего-то понемногу начинала ему верить. Верить начинала и Верка.
Тамара настояла, чтобы под венец Вера пошла из ее квартиры. Для нее было очень важно, чтобы подруга знала, что за нее есть кому вступиться. Тома сама нашла и священника, который не стал закатывать глаза и журить навобрачную за то, что нажила живот до свадьбы. А сама тем временем поняла, что на венчание Веры рискует пойти без мужа…
Где искать Юрия она по-прежнему не знала, деньги он передавал через Глафиру еще несколько раз, но уже без записки. Глафира сказала, что он забирал корреспонденцию на свое имя рано утром, пока Тома еще спала, и тогда же оставлял для нее деньги. Тома совсем отчаялась, хотела из гордости даже отказаться от денег, но нужно было платить жалование Глафире, да и Вере хотелось устроить настоящий праздник, а потому она приняла деньги и отправилась на рынок за свежими овощами для ужина. Повитуха, уже приходившая к Вере, сказала, что будущей матери нужно есть больше свежих овощей.