Поправив на Верке покров, Тома взяла невесту под локоть и повела ее к коляске, ждавшей их внизу:
- Поехали давай, будем тебя замуж выдавать!
Юрий Михайлович так и не пришел, хотя Тома до последнего надеялась увидеть его сегодня утром. Видимо дипломатия Филаретовой подвела, или же супруг твердо решил прекратить всякое с ней общение...
У нарядной Чесменской церкви, где должно было проходить венчание, сегодня было немноголюдно, но все домашние девушки, нарядные и причесанные по случаю праздника были в сборе. Тома обратила внимание, что сама Верка на подруг не смотрит. Ее взгляд прикипел к плотной фигуре булочника, который переступая с ноги на ногу мялся у входа. К ногам жениха недоверчиво жалась девочка лет пяти. Тома уже знала, что это дочка пекаря от первого брака. Девочка была очень привязана к покойной матушке и после ее смерти почти не с кем не разговаривала кроме отца, а теперь еще и Веры. Тома даже обрадовалась, узнав о малышке. От чего-то ей казалось, что раз Верка взяла дочь мужа под крыло, то и ему будет легче принять ее будущего ребенка.
Пока Верка, немного неуклюже из-за пышной юбки, с помощью подруг, вылезала из коляски, а потом мимо них шла к будущему мужу, тот смотрел на нее так, что у Томы навернулись на глаза слезы. Столько нежности и надежды было в этом взгляде!
- А этот Бочкарев не робкого десятка, раз готов принять вашу подругу зная все о ней.
Тома вначале не поверила своим ушам, но оглянувшись увидела Юрия и замерла в нерешительности.
- А вы что же?
- Пока я готов лишь сопровождать вас в церкви, а там посмотрим.
Юрий любезно подал Тамаре руку, и она осторожно, словно опасаясь испортить волшебство момента, ступила на тротуар.
***
Венчание было коротким. Молодой еще батюшка не тянул слова и дочитав все по порядку благословил новобрачных на семейную жизнь. Бочкарев, фамилию которого Тома узнала лишь сегодня, стесняясь поцеловал Верку, словно впервые, а после даже подхватил, увесистую скабарку на руки.
- Верка, поломаешь муженьку спину еще до брачной ночи! – скабрезно прокомментировала Тася, нарываясь на неодобрительный взгляд батюшки и приглашение на исповедь. Новоиспечённый муж же, словно не слыша шуточек в свой адрес, велел всем ехать к нему в пекарню, есть пироги за здоровье молодых.
В небольшом магазинчике было тесно и душно от еще теплой с утра печи, а потому приведенные Радой и Бадулаевичем цыгане танцевали прямо на улице. Вина Верка пить никому не разрешила, чтобы покупатели чего плохого про ее мужа не подумали, но и без вина праздник получился развеселым. И настолько душевным, что Томе даже показалось, что Юрий Михайлович немного оттаял, растеряв свой строгий и беспристрастный вид.
Когда он провожал Тамару домой, она не удержалась и заговорила с ним первой:
- Как вы думаете, у них все сложится?
Юрий ответил не сразу. Он открыл перед Тамарой входную дверь, пропуская ее в квартиру. На какой-то страшный момент показалось, что сейчас он развернется и уйдет так ничего и не ответив, но он остался. Долго и очень внимательно смотрел в лицо Тамары, в полутемной прихожей, а потом задал встречный вопрос:
- А ваша подруга пошла за пекаря из одной только необходимости?
Тома сдвинула брови. Признаться ей хотелось говорить совсем о другом, но она сама начала этот разговор и злится оставалась лишь на себя.
- Думаю, нет. Конечно, не из-за одной только любви, но она его уважает и будет ему хорошей женой.
От чего-то щеки у Томы в этот момент покраснели, и она не смогла поднять на Юрия глаза. Почему-то ей показалось, что она говорит уже не про Верку, а про саму себя. Воздух вокруг словно завибрировал и стал гуще, как бывает перед грозой. Юрий поймал большим и указательным пальцем ее острый подбородок и жадно потянул к себе. Губы их встретились и Томе показалось, что она таки услышала первый раскат грома.
О том, что произошло потом Тома так и не смогла некому рассказать. Даже раскрепощенной и любопытной Таси, которая неоднократно пыталась ее обо всем расспросить. В водовороте чувств был и страх, и щемящая надежда, и всепоглощающая страсть. О том, что происходит между мужчиной и женщиной за закрытыми дверями Тома знала, пожалуй, много больше, чем положено приличной барышне. Но все ее знания оказались пустыми и бесполезными. Ведь настоящую близость нельзя ни продать, ни купить… ни рассказать о ней. Теперь Тома это знала совершенно точно.
***
На утро Юрий Михайлович проснулся словно с тяжелого похмелья, хотя впервые за долгое время не прикоснулся к рюмке накануне вечером. Голова словно была набита мягкой ватой, и теперь в ней, казалось, не могла на долго зацепиться не одна дельная мысль.