Его жена, содержательница публичного дома, оказалась невинной. Ему чудилось, что всю свою фортуну он растратил прошлой ночью и теперь ему опасно не то, что за карточный стол садиться, а вообще выходить на улицу. Не иначе кирпич на голову упадет! А Тома, не подозревая предметом каких мыслей стала, спокойно сопела у него под боком отвернувшись к стене.
Юрий Михайлович был человеком рассудительным, а потому не стал понапрасну тратить время на самобичевание. Искать виноватых в неудачном начале в их с Томой браке уже не имеет никакого смысла. За эти несколько недель они порядком истрепали друг другу нервы. Теперь же стоило думать, как переиграть все заново и постараться не ошибиться впредь.
А Филаретовой непременно нужно отправить цветы. Если бы не эта хитрющая лиса, одному богу известно сколько бы еще он бегал от законной супруги. Стыдно вспомнить, как она заявилась в кабинет Федора Степановича, в котором они с полицейским вели крайне серьезный разговор, и набросилась на него с угрозами, что лично подыщет Тамаре Тарасовне нового мужа, если Юрий и впредь будет манкировать супружеские обязанности. Почтенная матрона потом, конечно, уточнила, что имела ввиду сопровождение жены на праздники, вроде свадьбы ее близкой подруги, но эффект уже был достигнут. Скрепя зубами, Юрий был вынужден пообещать, что непременно поедет с Тамарой в церковь.
А уж стоило ему увидеть жену, как тут же все сжалось внутри, так чертовски хороша была она с блестящими от слез умиления глазами. Он вспомнил как мечтал о ней все это время, как вез ее в дождь на передней луке своего седла, как целовал на рассвете под одобрительное похрапывание Алтына. А потому стоило ему остаться с Томой наедине, как все между ними случилось так как и должно было быть с самого начала и более он уже ни о чем не жалел. Разве что об упущенном времени.
Но долго нежится в постели Юрию не дали, скоро встала Глафира и начала привычно хозяйничать на кухне. А потом и вовсе подошла к двери. Слава богу распахивать ее или стучать она не стала. Только просунула в щель над полом небольшую карточку и вернулась обратно к плите, готовить завтрак.
Нехотя Юрий выбрался из постели, стараясь не побеспокоить Тому, и поднял карточку с пола. При ближайшем рассмотрении это оказалось и не карточка вовсе, а игральная карта, шестерка бубей, на рубашке которой было нацарапано всего дно слово «Сегодня».
По спине Юрия прошелся холодок, словно в комнате внезапно распахнулось окно. Он уже очень давно ждал этого послания, но оказался не рад ему сегодня утром. Еще пару мгновений он с нежностью смотрел на Тому, а потом наскоро оделся и, привычно оставив Глафире несколько ассигнаций, вышел из квартиры.
***
Тома не спешила просыпаться. Впервые ей было так хорошо и спокойно, что открывать глаза совсем не хотелось. Сквозь сон она слышала, как Глафира все громче и громче возится на кухне, призывая ее к порядку, но несмотря на это по-детски предпочитала кутаться с головой в одеяло, чтобы выторговать себе еще несколько минут.
Сознание подкидывало ей приятные и такие смущающие мгновение вчерашней ночи, да такие, что Тома краснела даже сквозь сон. Но внезапно она поняла, что осталась в постели одна и от испуга, что Юрий снова пропал, рывком села на кровати и открыла глаза. Юрия Михайловича действительно не было, ни только в постели, но даже в комнате. Пробежавшись взглядом по ночному и письменному столам Тома ни нашла не записки, ни каких-либо его вещей. На мгновение ей показалось, что все произошедшее ей просто приснилось, но тут, не выдержав, в комнату зашла Глафира:
- Ну уж это ни в какие ворота! Уже почти полдень. Сколько можно валяться? Поднимайтесь-ка, пока блины теплые. А то Юрий Михайлович убежал не поел, а вас ждать уже мочи нету…
- Юрий? так он был тут?
Глафира с подозрением посмотрела на Томару.
- Ну то есть, конечно, был… Он тебе что-то передал для меня?
- Как обычно несколько банкнот…
- Нет, я не про то… на словах что-то сказал? Когда вернется?
Глафира только развела руками, давая понять, что ничего такого хозяин ей не говорил. Тома тут же сникла, а Глафира, это заметив немного замешкалась прежде чем выйти из спальни.
- Тут такое дело…
- Да, говори ты, Глафира Ивановна, не томи!
- Вообще приходил по утру посыльный. Да не простой, в бирюзовой ливрее, напомаженный такой, словно из театру. Он для Юрия Михайловича игральную карту передал, мол тот все сам поймет. Ну я-то после этих конфет треклятых сделалась подозрительной, хотела из мальчишки всю душу вынуть, ну он и сказал, что более ничего не знает, что служит при каком-то там Европе и убег сразу, только пятки засверкали.