На заре перестройки было модно рассуждать об естественных устремлениях человека и сравнивать его поведение с обезьянами. Особенно часто ссылались на работы этологов исследующих групповые стереотипы поведения приматов.
К примеру, был такой эксперимент. Обезьян научили качать рычаг (за это им выдавали жетоны). Жетоны можно было отоварить в автомате (с прозрачными боксами) на еду.
Подопытные быстро разделились на три группы:
— Работяги, которые собственно и зарабатывали жетоны своим горбом.
— Братки, которые отбирали жетоны у работяг. Кстати быстро сообразили, что выгоднее отбирать именно жетоны, а не полученную в автомате еду (ее охранять труднее).
— Халявщики, которые клянчили жетоны у автомата, принимая умильные позы.
Первое время работяги пытались копить жетоны, но это у них быстро прошло. Ясное дело, ложишься спать после трудового дня, а просыпаешься оттого, что тебя прижали к земле, а в ротовой полости шарит грязная лапа в поисках твоих кровных.
И вывод: мол, это и есть точная модель нашей экономической жизни. Недалеко значит, мы ушли от волосатых, а капитализм получается самое естественное устройство человеческого общества. Только надо создать механизмы, не позволяющие шарить ночью в чужом рту (государство — ночной сторож) и все будет тип-топ.
Забавно! Если продолжить эту модель то получается, что работяги остались работягами, братки трансформировались в авторитарных правителей и бандитов, а бизнесмены, менеджеры, адвокаты, священники, журналисты и прочие видимо ведут свою родословную от халявщиков.
Но если серьезно, то приведенная модель явно не полная. К примеру, никто из доминантных особей не додумался заставить работяг качать рычаги по 14 часов в день, выдавая им за труды один жетон из десятка заработанных. Или давать жетоны в рост, или обменивать полученные в автомате продукты на свежих самок в соседнем вольере, или сакрализировать все эти вещи.
Нет, это уже чисто человеческие изобретения. Думаю, что при всем старании экспериментаторов им не удалось бы обучить подопытных обезьян таким штукам.
Необходимо отделить мух от котлет, то есть врожденные поведенческие программы, которые продолжают у нас действовать и приобретенные в процессе уже социальной эволюции.
Сделать это не так просто. Прямое сравнение с высшими приматами не проходит, ибо они не являются нашими прямыми предками. Нельзя с уверенностью сказать, какими точно были у них стереотипы группового поведения. Но для грубой прикидки сойдет. Кроме того, можно понаблюдать за человеческими особями еще не успевшими пройти социализацию, то есть за детьми. Это тоже дает массу интересной информации о врожденных программах. Итак:
Собственность
Врожденное понятие о личной собственности (и ее защите) у человека, несомненно, присутствует. Да и не только у человека. Трудно найти животное, которому бы понравилось, что у него вырывают кусок изо рта. Но объективно размер этой собственности у наших обезьяноподобных предков, несомненно, был ограничен возможностью удержать ее в лапах или защечных мешках. Иметь и защищать нечто большее, было просто бессмысленно, а значит и соответствующих врожденных программ на это счет не имеется. Вступление же в собственность должно было происходить по упрощенным формулам: первый нашел мое (для равных по статусу), было ваше стало наше (при разнице в статусе).
Отдельный вопрос- защита личного жилья (гнезда). Эта программа была и остается в действии.
Что же касается понятия коллективной собственности, то у обезьян оно присутствует только в зачаточном состоянии, распространяется только на совместную охотничью добычу и особой роли не играет (за редкостью охоты и весьма ограниченными ее результатами). Единственное исключение защита общей территории и находящихся на ней угодий от посягательства со стороны конкурирующих стай. Эта программа, несомненно, имеет место быть.
С другой стороны наши уже человеческие предки достаточно долго добывали средства к существованию коллективной охотой. До появления продвинутого охотничьего оружия (вроде лука со стрелами), которое дало возможность добывать нечто существенное в индивидуальном порядке. Но его изобрели совсем недавно (с эволюционной точки зрения), а вот понятие коллективной собственности на добычу (и соответственно алгоритмы ее дележа) вполне могли успеть закрепиться на генетическом уровне. Только вот рассуждениям о первобытном коммунизме, согласно которым коллективный продукт распределялся по потребностям, я не очень верю.
Такой вариант явно противоречит оптимальной стратегии выживания в сложных условиях, которая должна была быть направлена преимущественно на сохранение основного ядра племени. А это в свою очередь подразумевало наличие критериев полезности его членов. Те, кто этим критерием не удовлетворял, получали свою долю по остаточному принципу, а при серьезных затруднениях с пищей могли ее и вообще не получить. Думается, что дележ охотничьей добычи напоминал таковой у пиратских братств. В смысле, что по неписанному закону, капитану полагалась одна доля, канонирам другая, абордажникам третья, плотнику четвертая и так вплоть до кока и корабельного юнги. Плюс премии наиболее отличившимся. Разница только в том, что дичь не золото, больше чем вмещает желудок, не съешь, да и храниться долго не может.