Только на твое, Хлопка, варначье пока что и можно положиться! Крупа глупая того и гляди шкандалист примется. А татарчат моих верных напугали, да и где они теперя? Случись что, не дозовешься! Нет, уж посиди-ка ты лучше, Хлопка!
И Хлопуша отложил до лета предполагаемую поездку на Урал.
Но доходившие с Урала и из Оренбурга вести продолжали его тревожить, и он снова и снова возбуждал вопрос о необходимости послать кого-нибудь на восток. Об этом и шла речь в тот день, когда молодой князь Семен Мышкин-Мышецкий рассказал отцу то, что случилось с ним в Раздольном
На заводы можно послать Ильюшку,— нерешительно вымолвил Хлопуша.
Трубецкого князя, то есть Творогова?—невесело засмеялся Пугачев.—Нашел кого! Не знаешь ты его, пса!
Девок дюже любит!
Это что! Пущай! Я сам к бабьятине пристрастен. А только Ильюшка — лукавый черт! Он давно уж подговаривается, чтобы я его в Пал Петровичи, цесаревичи, нашего престолу наследнички, назначил! Вот ты и рассуди: пошлешь его, пса, власть ему дашь да деньги, да все такое, а ему заедет вожжа под хвост, он и почнет на дыбки становиться! Возьмет да и объявит, где ни есть, себя «анпиратором»! Оченно просто!
Не посмеет!
Чего побоится? Первое дело, он не верит, что наша масленица затянется. Мошну набил, погулял, покатался. Сыт по горло. Опять же в Москве скушно ему, его в степь тянет. Вот все это время про Стеньку поминает. Хорошо, мол, Стенька пожил, на персюков
•• шл, княжну, писану красавицу, в полюбовницы »in л. А Москва, мол, кислая...
Пошли кого из Голобородек! Пошлешь их! Так они, стервецы, и оторвутся от Моего тела белого! — сердито вымолвил Пугачев.— Пишись в меня, как пиявки, кровь мою пьют, разду- ниг1., а отпасть не хотят! Помолчав, он продолжал;
Подумывал я было: не послать ли Сеньку Мыш- кинд? А он возьми да и скисни. Помирает. Чахотка и I рудях открылась. Кровью харкает. I! уж совсем глухо добавил:
- - Да оно, может, и к лутчему! Все одно пришлось «.и «то, Сеньку, приказать прирезать альбо удавить. Мимо юлил он мне глаза. Дюже схож с одним парень-
русявым, которого мы с Прокопием охладили. Так
пи и ничего парнишка, Сенька-то, а смотреть на него н« приятно... Напоминает... Ну его!
\ юпуша предложил еще несколько человек, но 1н|Пиратор» отверг их всех, высказал горькую мысль: Пароду у нас — видимо-невидимо, а полагаться mi п i кого. Людей настоящих нету! Сгоряча, когда лр 11 i.i-я приходилось, этого не было заметно. Драться-
и поди, каждый дурак может, были бы кулаки щороимс. А вот как править пришлось, тут тебе
-и а выходит! Тот дурак стоеросовый, этот—прямо
Ном анный, а тот людей без толку, как хорек кур,
Иушпт. а этот разум пропил, а вот этот в лес смотрит! I но и смотреть на сволоту, что округ нас с тобой
lottpa мась! А еще уменья нету. Ты его спрашиваешь,
• лько глазами моргает.
По-твоему выходит, окромя дворянов и людей
нету?—угрюмо осведомился Хлопуша.
Ие то, Хлопка! Людей-то и промежду, скажем, | н'и.л черного набрать можно, да к какому делу §•<< приставишь? На что он годен? Кабы его подучить,
tf, А в сыром виде—ни к чему. А как его учить,
|'м и 'ю сейчас делать надо? А доверять уцелевшим
дворянам — тоже опасная штука. Вон я на старого Мышкина смотрю. Кажись, и свой человек, а можно ему до конца верить? Ой, не знаю...
А все же на заводы кого ни есть да надо послать! Баклуши там бьют, черти! Дорвались до казенного добра и рады!
А ты сам, Хлопка, найди да пошли! — отмахнулся «анпиратор».— Все одно толку большого не будет. Ну, да авось кривая вывезет!
В конце недели на Урал был отправлен из Москвы бывший писец канцелярии нижегородского губернатора Зиновий Мельников с двумя десятками набранных с борку да с сосенки писарей и мастеров и с личным конвоем в пятьдесят человек хорошо вооруженных людей. Они доехали только до Уфы.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
^ олотой караван из Екатеринбурга, прибытие ко- v \ горого с таким нетерпением ожидалось в обездене- к евшей Москве, два раза выступал из Екатеринбурга и два раза поспешно возвращался в город под щщиту тамошнего гарнизона.
П первый раз, едва огромный обоз отошел верст на
I и Екатеринбурга, пришла весть, что в окрестно-
х Уфы начался большой бунт тамошних башкир и м н п и * тысячные толпы степняков захватили весь край mi I цу Уфой, Казанью и Самарой.