— Вот я вас ужо! Злодеи! Злодеи!
Висок старого сержанта был рассечен пулей, и кровь заливала его щеку, покрытую жесткой щетиной седых волос.
К пролому подходили резервные части гарнизона, а с другой стороны туда напирала густая масса пугачевцев, шедших снова на приступ.
Вырвавшийся из свалки Пугачев проскакал до своей ставки и спрыгнул с коня у раскинутого на краю небольшой полусгоревшей рощицы шатра. Это была его «ставка».
— Упарился! — пробормотал он. — Чуть не ухлопал какой-то сучий сын! Арабчика уложил, подлец...
— А ты чего в драку полез? — непочтительно отозвался Зацепа. — Ты себя поберечь должон. Руки чешутся?
Пугачев хрипло засмеялся.
— Ретивое разгорелось! Я, брат, горячий человек. Погнали сволоту на приступ, ну, и меня потянуло.
— Не след. Совсем, не след! — продолжал ворчать Зацепа. — Не ровен час, ухлопают, в сам деле.
— Авось, не ухлопают. Вывернусь!
— На авось действовать не полагается. Не в казачьих урядниках ходишь, голубь, а в анпираторах. Тут надо с умом... Драться-то на кулачках и без тебя есть кому. Вот, сволоты-то сколько приперло. Пущай она в огонь, дурра, и лезет.
Пугачев засмеялся:
— А и наколотили же казанцы сволоты этой самой, — страсть одна! Тыщ пять, поди, будет за эти дни.
— Пять не пять, а около того. Да хошь бы и десять! Чего жалеть в сам деле?!
— Чего жалеть? — откликнулся «анпиратор». — Я и сам так полагаю: дуроломов в нашем царстве — хоть пруд пруди, хоть гать гати. Бей по тыще в день, и то до скончания века не перебьешь... Ха-ха-ха!.. Только как бы нам на Казани-то не нажечься... Зубаст, треклятый немчура! Кусается!
— Не нажжемся! — уверенно ответил Зацепа. — Сиволдаи одни отдуваются. Из казаков мало кого поцарапало. Хлопушина гвардия вся цела...
— А башкирят-то расчесали драгуны да казачишки!
— А тебе жалко? Башкиры-то самосевом растут... Как чекалки степные. Ничего, справимся с Казанью. Полячок да Изотов с антилерией больно ловко управляются. А не удастся Казань взять, — все равно: проскочим вперед да через Волгу перемахнем, по нетронутым еще местам прокатимся. Сволоты-то везде много. Может, и помимо Казани до Москвы дойдем... Отчего нет? Оченно просто.
— А дальше что? — спросил Пугачев.
— А там видать будет! Наше дело такое... Далеко заглядывать не для ча... Случись что, угрем вывернемся. Сволотой загородимся. Мы-то на конях, а она, сволота, на своих на двоих, на некованных... Ну, ей и будут тое место, что пониже спины, батогами греть да со спинки шкуру спущать. А мы в тое время то ли на Дону, то ли у персюков, то ли у турецкого султана в гостях! Нам везде ход...
Пугачев засмеялся. Доверчиво оглядел своего верного соратника:
— Ах, Зацепка, Зацепка! Ну, и подняли же мы томашу! Поди, и впрямь в знатные персоны выскочим!
— Выскочим — не выскочим, а уж пожить в свое удовольствие — поживем! Это верно! А по мне так: хошь день да мой, а отзвонил да с колокольни долой.
Подъехал безносый Хлопуша. Под ним был могучий вороной конь, на спине которого вместо попоны лежал кусок дорогой златотканной парчи.
— Наши опять сиволдаев на штурм погнали! — крикнул он. — А на речке чтой-то делается...
— Что такое? — насторожился Пугачев.
— Подходит к Казани какая-то флотилия гребная. На лодках малых... Да наши вовремя заметили. Дерут ихнего брата.
— Подкрепление к казанцам, что ли? — встревожился «анпиратор».
— Не должно быть! И всех-то лодок два десятка. Человек, значит, триста. Какое же это подкрепление? Передовые разве...
Пугачевым овладела тревога. Он снова вскочил на коня и поскакал к берегу Волги.
— Катай их! Бей их! — бесновался он, глядя на завязавшуюся в непосредственной близости от речной пристани схватку на реке: десятка два гребных катеров, полных солдат в мундирах, медленно подвигались к пристани, отбиваясь от яростно наседавших на них челнов мятежников.
— Эх, прозевали, анафемы! — кричал Пугачев. — Топи их! Жги их! Пушек сюда!
В это время с кремлевских батарей загремели пушки, и снаряды стали бить по бесчисленным лодкам пугачевцев. Сомкнувшееся, было, кольцо разорвалось. Флотилия гребных катеров прорвалась к пристани. Люди выскочили из лодок, выстроились колонной и, ощетинившись штыками, прошли в город под прикрытием кремлевских пушек.
— Жалко, что упустили, — ворчал, снова возвращаясь к своей ставке, «анпиратор». — Ну, да ничего! Прибыли немчуре Брандту не так уж много. В сам деле, будет ли еще три сотни-то?