И я отбросил все мысли и просто ловил кайф и отвечал Наташе порой невпопад, но мне это было неважно до тех пор, пока она не спросила:
– Ты уедешь сегодня?
– Да.
– Надолго?
– Месяца на три-четыре.
Она вопросительно подняла брови.
– Гамбург, Лондон, Нью-Йорк, Сан-Франциско, Владивосток. Кругосветное путешествие получается, – рот сам растянулся в улыбку.
– Это опасно? – потемнели вдруг голубые глаза.
Женская интуиция, вот как они чувствуют?
– Ну почему сразу «опасно», – получилось у меня вполне уверенно, так держать. – Просто груз, его надо забрать в Америке, а кто лучше меня с этим справится?
– Оружие? – тихо спросила Наташа.
– Нет, всякое для артелей. Это куда важнее оружия. Так что не бойся – я вернусь обязательно.
И ведь насчет артелей я не соврал.
Я помнил тот Гамбургский порт, в котором вместо пакгаузов и пристаней были культурные набережные с филармонией, музеями, ресторанами и гостиницами, но до такой красоты было еще лет сто.
Здесь же все было не так, кроме неистребимых орущих чаек. Пальцы земли и воды переплелись лабиринтом пирсов и бассейнов-гаваней, свистели паровозы, толкая по внутренним путям вагоны с грузами, скрипели ручные лебедки, и кое-где пыхтели паровые краны, разгружая и загружая разнокалиберные корабли, стоявшие у обшитых деревом причалов. Дымное, громогласное, вонючее великолепие большого порта, с запахом смолы, угольного дыма, рыбы, горячего машинного масла… Разве что морскими водорослями не пахло – до моря было километров семьдесят вниз по Эльбе, да не было высоченных портовых кранов. Ну и крупных кораблей мало, зато парусников пока на любой вкус.
И люди, докеры.
Пять лет назад грандиозная забастовка гамбургских портовых грузчиков основательно встряхнула Второй рейх – семнадцать тысяч человек, в том числе десятилетний Эрнст Тельман, бастовали три месяца. Насмерть перепуганное правительство кинуло все силы на разгром стачки и принялось закручивать гайки социал-демократам.
Вот в таком месте собралось наше маленькое совещание. Найти нужное здание, несмотря на размеры порта и сутолоку, оказалось просто – все было с немецкой педантичностью пронумеровано и снабжено указателями. В маленькой комнатке, арендованной под контору «Рога и копыта», на задворках второй линии пакгаузов меня ждали Красин, Савинков и еще двое ребят.
После приветствий перешли к новостям – оказывается, Зубатова уже перевели в Питер, начальником Особого отдела Департамента полиции. Жаль, не успел я с ним переговорить до перевода, теперь бог знает когда получится.
– …так что методы московской охранки будут использовать по всем губерниям и ухо надо держать востро, – закончил Савинков-Крамер.
– Ухо востро держать надо всегда, но он точно начнет разворачивать свои профсоюзы по всей стране. Агентов «Правды» у нас прибавилось, опыт внедрения в зубатовские организации есть, так что, думаю, с этим проблем не будет, но расслабляться никак не стоит. А кто на его место?
– Кожин Николай Петрович.
– Кто??? – я подался вперед, отчего стул подо мной, до того скрипевший изредка, пискнул просто отвратнейшим образом.
– Кожин… А, так это тот самый, который вас в типографии арестовать пытался! Забавно… – покрутил головой Савинков. – Помощником у него будет Меньщиков.
Меньщиков, Меньщиков… Что-то очень знакомое, надо постараться вспомнить.
– Из хороших новостей, – продолжил Борис, – организаторов Батумской стачки выпустили на поруки, юридическая группа постаралась.
Да, это было громкое дело. Стачка случилась весной на нефтяных заводах Манташева и Ротшильда, «большевикам» удалось направить ее в относительно спокойное русло и довести до победы, но тем не менее были вызваны войска и произведены аресты. Последовала мирная манифестация с требованием освободить арестованных и передачей петиции начальству, обошлось без стрельбы, но число арестованных увеличилось. Большинство отпустили по мере включения в дело группы Муравского, а вот организаторам пришлось четыре месяца сидеть в Кутаисской тюрьме.
– Имеет смысл переводить кого-то на нелегальное? – а ведь если я правильно помню, там всем делом руководил некий Коба, интересно, если сейчас рулил он же…
– Да, пару человек.
– Хорошо, что по контракту с датчанами? – я придвинулся к столу, гадский стул снова взвизгнул так, что у меня отдалось в зубе.
Красин подобрался и начал. План мы разрабатывали давно, сейчас нужно было проговорить детали, чтобы «всяк солдат знал свой маневр».