Он, я, Марта и взятая ей в помощницы Ираида недавно обосновались в квартире аж на десять комнат. Обскакал ли я профессора Преображенского, не помню, но, по сравнению с квартирой в Леонтьевском, добавились столовая, детская, библиотека, две гостевых и еще одна комната для прислуги. Детскую занял Митяй, страшно важничавший из-за того, что мог теперь, в отличие от остальных реалистов, появляться в училище не выходя на улицу – без шинели и в чистеньких ботиночках без пыли и грязи.
Иру я нашел совсем случайно – шел по улице и увидел сидящую на тумбе печальную девушку, монотонно повторяющую что-то вроде: «Ищу место прислуги, умею готовить, убирать, делать все работы по дому». Мы как раз въехали в новое жилье, и уже стало ясно, что Марте в одиночку будет тяжело при двух-то разгильдяях мужского пола, вот я и привел Ираиду на испытательный срок. Несколько дней она осваивала премудрости работы с газовой плитой и прочими чудесами современной техники, которыми по традиции были набиты дома Жилищного общества, а потом стала выдавать изумительные завтраки, обеды и ужины.
Вспомнил о еде, и в челюсти снова кольнуло, и мне стоило больших усилий не взвыть в голос.
Зуб мудрости, куда деваться.
И к дантисту идти никак нельзя – во-первых, я и супертехнологичных стоматологов моего времени побаивался, а уж к здешним зубодерам с щипцами и бормашинами на ножном (!) приводе пойду разве что под угрозой расстрела. А во-вторых, любой мало-мальски образованный эскулап от увиденного у меня в пасти офигеет – металлокерамика, импланты, пломбы из неизвестного науке материала и вообще такие плоды прогресса, которые нынешним даже в самых смелых мечтах не являлись. И будь я проклят, если этот мало-мальский врач не начнет меня трясти на предмет, откуда взялось такое богатство у меня во рту, и не растреплет коллегам по всему городу.
Поэтому я спасался водкой – полоскал зуб что есть мочи. Несмотря на то что я честно сплевывал, разило от меня при этом как от сапожника, что Зубатов и унюхал, стоило ему лишь немного успокоиться.
– Э-э-э… я не вовремя?
– Да бросьте, зуб полоскаю. Кстати, хотите водки? Бывает полезно принять стопку-другую, чтобы расслабиться.
– А, давайте, – пустился охранитель во все тяжкие.
Ираида как раз внесла поднос с блестящими чайниками, и я попросил ее подать еще и водки. Через пару минут Сергей налил себе стопку, отсалютовал мне, опрокинул ее и тут же налил вторую.
– И что теперь делать?
– По-плохому – ловить Боевую организацию эсеров. Я уверен, это ее рук дело. И у вас должны быть записи наших разговоров пятилетней давности – я там рассказал все, что по ним вспомнил.
– А по-хорошему, это, надо полагать, менять политику? – саркастически осведомился отец легальных профсоюзов, но тут же поскучнел. – Но вы же понимаете, что это невозможно.
– В том-то и беда. Вон, возьмите наш артельный съезд, министром разрешенный, генерал-губернатором одобренный, и то, сколько раз нам пытались заткнуть рот, причем в вопросах нисколько не революционных, а исключительно практических. При всем моем отрицании террора у меня несколько раз возникало стремление попросту прибить ваших коллег.
А-а-а! Снова дернуло, да так, что мне пришла малодушная мысль отправиться-таки к доктору да и пристрелить его после удаления зуба, чтобы гарантированно молчал. Болеутолители нынешние черт-те какую дрянь содержат, вплоть до морфия и героина, анальгетиков еще нет, а пора бы – моя цюрихская контора, которой рулил Эйнштейн, специально отслеживала патенты на лекарства, среди которых, кто бы мог подумать, нашелся гексоген, но не нашлось новокаина.
Зубатов тем временем выцедил вторую стопку, закусил рыжиками и, что называется, «выдохнул».
– Да, это наша беда. Вот, в Министерстве народного просвещения разработали законопроект о всеобщем обучении, и что же? Наши дуботолки все перекладывают и откладывают, хотя один этот закон сделает для русского народа гораздо больше, чем все революционеры!
Зубатов потянулся к графинчику, налил себе третью и вопросительно посмотрел на меня. Зуб болел, но пить не хотелось, и я было отрицательно помотал головой.
– Составьте компанию, не откажите, – подмигнул Сергей и нарочито втянул носом воздух, намекая на запах, дескать, чего ж не выпить, если уже пахнет.
– Ну ладно, наливайте, – мы чокнулись и выпили того самого «Столового вина № 21», знаменитой «смирновки».
– А по нашему ведомству, – печально продолжил полицейский, – торжествует какая-то иллюзия, что можно все решить силой. Нет, сильное правительство может быть снисходительным, поскольку может прекратить всякое направленное против него предприятие в самом зародыше, но нельзя же уповать на это, как на единственное средство! Пожалуй, так начнешь всех этих гоцев и гершуни понимать. Не оправдывать, но понимать.