Видя, что его девушка не имеет гребаного понятия об их госте, Гэвин откашлялся. Он постарался, чтобы это прозвучало достаточно громко, чтобы привлечь её внимание.
Эмили вскинула голову и ахнула, хватаясь за едва прикрывающее после душа тело полотенце:
– Вот дерьмо! Я не знала, что он здесь. – Оба, Тревор и Гэвин, усмехнулись. Развернувшись кругом, она помчалась по коридору, шлепая босыми ногами по мраморному полу:
– Привет, Тревор. Пока, Тревор! – крикнула она.
Тревор допил остатки виски и улыбнулся:
– Привет, Эмили. Пока, Эмили. – Поставив стакан в раковину, он подошел к Гэвину. Друзья пожали друг другу руки. – Ты хороший парень, бро. Она всегда заслуживала кого-то вроде тебя. Надеюсь, всё разрешится для вас обоих. Мы долго будем праздновать, если так.
Гэвин кивнул, проглотив злое побуждение сказать ему, что обратный сценарий более вероятен. Проводив Тревора, он пошел проверить девушку, которая, он надеялся, носит его ребенка. Постучал костяшками в дверь спальни, прежде чем осторожно просунуть внутрь голову. Войдя в комнату, почувствовал, как в воздухе витает жасминовый запах духов Эмили. Это поглотило его, притягивая его мужские инстинкты.
Но дьявол его дери, если он не одержит верх в битве, которая, он не ожидал, что вообще наступит. Когда они вернулись домой из клуба прошлой ночью, он начал обольщать Эмили, чтобы в итоге резко остановиться, оказавшись внутри неё. Нависая над ней, слыша, как она, задыхаясь, просит его двигаться жестче, он почувствовал , как на него, словно тонна кирпичей, обрушилась мысль, что он мог навредить ей или малышу. Эта мысль ошеломила его. Посреди занятия любовью с женщиной, которая владеет его сердцем, он остановился. Разозлившись, он соврал, что вдруг почувствовал себя плохо. И почувствовал себя еще большим психом, когда она, проявив заботу, предложила ему расслабляющий массаж, чтобы он заснул.
Сидя на кровати и надевая найденные черные туфли, Эмили подняла на него свои глаза. Она улыбнулась и, как всегда, ему захотелось раствориться в ней. Закусив нижнюю губу, он тонул в том, что было его.
– Привет тебе, – мурлыкнула она. Встав, она направилась к нему, её сливочная гладкая кожа трепетала под черной шелковой блузкой с глубоким круглым декольте. Он смотрел, как ее бедра, затянутые в серую саржевую юбку до колен, так по-женски притягательно покачиваются в такт ее шагам на высоких каблуках. С соблазнительным блеском в глазах она обвила ручки вокруг его шеи. – Выглядишь лакомым кусочком.
– Не таким лакомым, как ты, – заключил Гэвин, мысленно стараясь обуздать восставший в штанах кол.
– Ну, – прошептала Эмили с напускной застенчивостью, прижимая губы к его уху, – мы можем насладиться десертом немножко пораньше и закончить то, что не удалось прошлой ночью. Если не ошибаюсь, в холодильнике есть взбитые сливки. Мой макияж закончен. Я просто заколю волосы и снова приму душ, если вдруг ты не сможешь… Слизать их все с моего тела.
И да начнется настоящая битва. Гэвин кашлянул, отодвигаясь. Нервно пробежал рукой по волосам и распахнул дверцу шкафа:
– Нам скоро выходить, – слова были похожи на напряженный скрежет, а ложь оказалось горькой на вкус.
Ошарашенная, учитывая, что выглядел Гэвин так, будто готов был бросить её на кровать, Эмили вздохнула. Взглянув на свои часы, недовольно надула губки:
– Гэвин, у нас почти два с половиной часа до назначенного времени. Этого времени более, чем достаточно. Мы можем пропустить взбитые сливки и сразу перейти к этому. Мне просто нужно выжечь эту нервозность, острый страх перед сегодняшним вечером.
Блять. Он уже играл в эту «давай посмотрим, можно ли покрыть каждый дюйм тела Эмили взбитыми сливками» игру с ней. Этого уже было достаточно, чтобы ощущать болезненную неудовлетворенную тяжесть в яйцах. Но напуганная, нервозная Эмили верхом на нём, выбивающая свой стресс в стриптиз клубе в окружении двадцати прекрасных, обнаженных женщин, смущала его.
Думай, ублюдок, думай:
– Звонила мама и сказала, что ужин состоится раньше. Нам нужно ехать… Сейчас. Надевай пальто, и встретимся у выхода.
Схватив с полки модельные туфли от «Zelli Mario», Гэвин постыдно опустился на кровать, а губки Эмили надулись еще больше. Закатив прекрасные зеленые глаза и сложив руки на своей сочной груди, Эмили развернулась на каблучках и вышла из комнаты. Грудь Гэвина вздымалась от темного страстного желания, стук сердца с каждой секундой становился тяжелее. Напялил свои туфли и встал, подойдя к зеркалу. Поправив галстук, уставился на свое отражение и почувствовал боль в животе.
– Ты кретин, – промямлил на выдохе. Вздохнув, достал из кармана ключи, надеясь только, что поездка на машине не будет столь же нелепой, как сам вечер.
Спустя час не такой уж и неловкой поездки, Гэвин припарковался на подъездной дорожке своего детского убежища. Находясь прямо за чертой мегаполиса, огромный, в стиле эпохи Тюдоров, дом расположился на берегу озера Шелдрейк среди шикарных холмов городка Кротон, штат Нью-Йорк. Это было одно из немногих мест, где Гэвин всегда получал передышку. Тем не менее, по мере того как роскошное, багряное небесное зарево скрадывала темнота, Гэвин все сильнее сомневался в том, что этот вечер принесет хоть сколько-нибудь безмятежности. Когда Эмили, выбравшись из машины, взяла его за руку, Гэвин точно мог сказать: её колотила мелкая дрожь. Сердце билось в груди тяжелым камнем, когда он спрятал её в своих объятиях, прижав к груди, чтобы защитить. Она дрожала, как осиновый лист, от «я-всё-прекрасно-осознаю» страха, с которым Гэвину, к сожалению, пришлось столкнуться.
– Я клянусь тебе, всё будет хорошо, малышка, – прошептал он, прижимаясь губами к её макушке. Обещание получилось таким же простым и инстинктивным, как и сама любовь к ней.
– Надеюсь, – ответила нерешительно и посмотрела на него полными слёз глазами. – Это убьет меня, если твои отношения с мамой испортятся из-за всего этого.
– Не хочу, чтобы ты волновалась, – сказал он, вырисовывая при этом маленькие восьмерочки на её пояснице. – Всё будет нормально с моей мамой. Папа знает, как с ней справляться. Больше тридцати лет брака тому доказательство.
Эмили едва заметно кивнула, желая верить ему. Она медленно вдохнула воздух и, переплетя свои пальчики с его, начала подниматься по каменным ступенькам, ведущим к центральному входу.
Гэвин остановился, в силах утверждать, что её всё так же трясет.
– Двадцать вопросов.
– Сейчас? – спросила она, смятение взяло верх над остальными эмоциями.
– Да, сейчас. Тебе это нужно. – Гэвин обвил руками её талию, притягивая к себе. – Готов поспорить, ты и думать забудешь о чем-то, связанном с моей матерью, к тому времени, как я с тобой закончу.
Эмили покачала головой, легкий смешок сорвался с губ.
– О-о, даже не сомневаюсь, что заставишь меня думать о чем-то еще. Вперёд. Знаю, ты будешь первым.
Губ Гэвина коснулась ленивая улыбка. Он уже знал ответ на свой первый вопрос. Она всегда сидела, уткнувшись в это:
– Книги или фильмы?
Эмили закатила глаза:
– А ты как думаешь?
– Понятия не имею, – Гэвин пожал плечами, пытаясь прикинуться тупым перед своим сексуальным книжным червячком. – Потому и спрашиваю.
– Книги, – Эмили вздохнула. – Ты не такой наблюдательный, как я думала.
Гэвин усмехнулся:
– Зависит от того, за чем я наблюдаю. – Теснее прижал Эмили, наслаждаясь ее негодованием. Ему определенно удалось отвлечь её мысли от ситуации с матерью. – Твоя очередь.
– Бонд или Борн?
Губы Гэвина дрогнули в усмешке:
– В смысле Джеймс или Джейсон?
– Быстро соображаешь.
– Также быстро, как и они, сладкая, – он поцеловал её в губы. – И конечно же, я мужчина в стиле Джеймса Бонда. Помнишь? Мой балкон?
– Понятия не имею, о чем ты толкуешь, – сказала, нахмурившись, Эмили.
– Кажется, ты не так наблюдательна, как я думал. – Эмили беспомощно посмотрела на него, и Гэвин, воспользовавшись ситуацией, драматично закатил глаза. – Та ночь, когда мы в первый раз играли в бутылочные крышки у меня на балконе. Ты вышла. Я напугал тебя. Я сказал «Нет, это Гэвин. Гэвин Блейк».