– Майкл! – выдохнула Лиза, снова стукнув его по руке.
Майкл усмехнулся, а Эмили смущенно на него посмотрела.
– Последний подарок? Я думала, мы уже обменялись?
Гэвин понимающе вздернул бровь, ухмыляясь при этом.
– А-а, это я так заставил тебя думать, сладкая. Говоря по правде, у меня полно сюрпризов, которые сорвут тебе… Голову… Надолго. – Склонив голову, он притянул её ближе, шепча на ушко – И я говорю не только о минутах, когда эти прелестные, подрагивающие ножки будут обвивать мою голову, пока ты со стонами выкрикиваешь мое имя.
Эмили повернула голову, выглядывая из-за плеча на Майкла с Лизой. Слаба богу, они не обратили внимание. Она быстро подарила Гэвину крышесносный поцелуй и прошептала ему на ухо:
– Спасибо, что заставляешь мои ноги дрожать вот таким вот образом.
Гэвин улыбнулся, глаза полны такой важной мужской благодарности:
– Всегда рад. – Эмили улыбнулась, а Гэвин посмотрел на Майкла. – Эй, неудачник Лейкерс.
Майкл вздернул голову, отвлекаясь от кучи еды на кухонной стойке, в которой зарылся.
– Что случилось, Нью-Йорковец, у Никс нет ни единого шанса в ничьих гребаных мечтах?
Гэвин засмеялся, запрокинув голову:
– Как скажешь.
– Да. Увидим. – Майкл достал из холодильника пиво. – Что я могу сделать для тебя?
– Я забыл забрать, кхм, – посмотрел на Эмили, затем снова на Майкла, – ты знаешь, те штуки у тебя прошлой ночью.
Облокотившись на стойку, Майкл сделал большой глоток пива и пожал плечами.
– Не уверен, что понимаю, о чем ты говоришь.
В третий раз за последние пять минут Лиза стукнула его по руке.
– Майкл. Ты знаешь, о чем он спрашивает. Прекрати вести себя, как осёл.
– Дьявол, детка. Это Рождество. – Лиза закатила глаза, а Майкл, фыркнув, полез в свой карман.
Гэвин тяжело вздохнул, развернул Эмили, и, обняв её за талию, подвел к Майклу, при этом выхватил из его рук что-то так, чтобы она не видела.
– Что вы все задумали? – Эмили перевела взгляд на сестру, чье лицо теперь выглядело так, словно она вот-вот лопнет от радости.
– У неё с собой есть кроссовки? – был ответ Лизы, она захлопала в ладоши, когда Эмили с Гэвином двинулись в сторону веранды в задней части дома.
– Не-а, – ответил Гэвин, – какой тебя размер, Лиза?
– Шестой.
– Садись, – скомандовал Гэвин, остановившись у скамейки и отпустив Эмили.
Находясь в явном замешательстве, Эмили села.
– Я что, собака?
– М-м-м, клянусь, если ты ею была, у тебя бы был сексуальный лай.
Улыбнувшись, Эмили покачала головой и стала смотреть, как Гэвин опускается на колени и изучает рады обуви под скамейкой. Поднял с пола что-то, напоминающее поношенные кроссовки фирмы Nike шестого размера и поставил себе на бедро ногу Эмили. Одев кроссовок на её ногу и зашнуровав его, проделал то же самое с другим.
Закончив, посмотрел на неё с широкой улыбкой на лице:
– Удобно?
Эмили сложила руки на груди:
– Что ты творишь?
– Ты не ответила на мой вопрос. Они удобные?
– Да. Они удобные.
– Хорошо, – сказал, поднимаясь и переплетая свои пальцы с её, потянув со скамейки. – Готова?
Эмили накинула на голову капюшон своей толстовки:
– Двигаться? Конечно. Почему нет? Мне необходимо сжечь сегодняшние калории.
– Первое: я помогу сжечь тебе эти калории чуть позже. Я самый лучший тренажер из всех, что ты можешь получить. – Эмили закатила глаза, хихикнув при этом. – Второе: мы двинемся, и двинемся быстро. Только не ногами. – Гэвин остановился перед дверью гаража.
– Ладно. Теперь ты меня пугаешь.
Наклонив голову, он обхватил рукой её затылок и заглянул прямо в глаза.
– Эмили Купер, единственная вещь, которой тебе стоит бояться – это насколько сильно я собираюсь любить тебя остаток жизни. И… Как часто я буду заставлять эти ножки дрожать. Но это не относится к делу. Никогда не бойся меня, сладкая. Поняла?
Небрежно улыбнувшись, Эмили отсалютовала рукой:
– Да, сэр, мистер Блейк. Я абсолютно и всецело поняла, сэр.
Довольный, Гэвин, включив что-то, усмехнулся и распахнул двери темного гаража.
Прежде чем включить свет, Эмили увидела улыбку, озарившую его лицо, и не смогла сдержать довольный вздох. Боже, она любил его чарующую власть над ней. Она знала, что это полилось из его клеток, когда они впервые встретились, и это захватило её. Она схватила её, потянула к себе, въедаясь в сердце.