- Отступайте! – скомандовал я.
Псы начали медленно выходить из воды, продолжая лаять на тварь.
Вот уже водяной достиг той глубины, на которой ему приходилось не плыть, а ползти по дну. Он выбрасывал вперед длинные щупальца и тащил ими свое массивное тело вперед. Да, Джим был прав, увидеть такое создание вживую было куда противнее, чем наблюдать его уменьшенную модель. Склизкая тварь была покрыта илом, ракушками и водорослями. Все тело водяного постоянно сокращалось, а щупальца, незадействованные в передвижении, неистово извивались в воде, словно сгустки червей.
Январь и Август уже вышли из воды и постепенно отступали вверх по склону, в лес, продолжая приманивать к себе водяного. Тварь выкинула вперед щупальце и схватилась за ель, растущую возле воды. Дерево затрещало, но выдержало, и брюхо водяного выскользнуло из воды на сушу. «Пришло время заканчивать операцию» - решил я – «Момента удачнее может не представится».
Я развернул дрона и направил его прямиком к водяному. Тот вытянул на берег пока только половину своего тела, и дрон метил как раз в заднюю часть. Я активировал программу, мило названную Лилит – «укольчик». Дрон слегка приподнял свой нос, за счет плавника выросшего у него под брюхом, и раскрылся как цветок, явив миру длинную, толстую иглу.
- Ууу… - протянул Джим. – Это будет больно.
Дрон, на скорости влетел в водяного, проткнув его шкуру иглой. Существо взвыло от боли. Я опустил глаза на монитор, где мигала надпись:
«Мышечный релаксант введен».
Водяной обвил немеющими щупальцами дрона, сжав его так, что я услышал треск ломающейся конструкции, а на моем планшете замигали надписи о повреждениях и ошибках. Затем водяной с ревом отбросил дрона в сторону, и тот, теряя детали, покатился по каменистому берегу. Жаль, конечно, но дрон свою работу уже выполнил, и навряд-ли представился бы случай использовать его в деле снова.
- Я бы тоже был не доволен на его месте, – признался Джим.
- Ты ему сочувствуешь? – спросил Тодд.
- Ну а ты бы себя как чувствовал, воткнись такая игла тебе прямо в задницу?
Водяной заметно слабел, и уже еле шевелил конечностями. Я с облегчением выдохнул:
«Сработало»
Проблема поимки водяного живым состояла в том, что тварь имела иммунитет к большинству известных нам парализующих ядов. Мы рассчитывали вывести его из строя шоковыми патронами, которые, при попадании в тело проводят по нервной системе электрический импульс, что дает парализующий эффект. Вот только мы мало что знали о нервной системе водяного. Пришлось делать патроны на заказ в Горизонте, по заданным нами параметрам, основанным на чисто теоретических расчетах. И все же, выходит, что мы где-то ошиблись, и две таких пули не вырубили здоровяка, однако, продолжай мы стрелять, могли бы и убить болевым шоком, и тогда нам денег не видать. Коктейль, введенный в тело водяного, был смешан Лилит в лаборатории, а специальная программа «укольчик», должна была выверить его дозу уже на месте, отталкиваясь от параметров существа. И судя по тому, что водяной дышал, но перестал барахтаться и лишь грозно хрипел, я сделал вывод, что здесь все было рассчитано верно. «Спасибо, Лил» - поблагодарил я мысленно возлюбленную, которой сегодня с нами не было – «Ты молодец, как всегда».
- Тащи его, Тодд, – сказал я.
- Возвращаюсь, – сообщил Джим.
- Давай. Нам предстоит еще много работы.
Стоило бы добавить – «грязной работы». Нам с Джимом предстояло обрубить все щупальца водяному, попутно прижигая и обрабатывая его раны и не давая твари издохнуть. После чего следовало скрутить эту мерзость и погрузить в трейлер.
Вновь заработала лебедка, трос натянулся, и потащил неподвижное тело по берегу в мою сторону. Август и Январь с гордым видом семенили следом, скалясь, рыча и то и дело гавкая на уползающую тушу.
С минуту я постоял на берегу, созерцая эту картину, а затем развернулся и двинулся вверх по холму, к тягачу, за резаками.
«Как же я люблю свою работу»
Часть I: Охотники Филина. Глава 1
Филин встретил нас пыльными серыми улицами, угрюмыми лицами и абсолютно безразличными взглядами. Что бы мы не делали за его стенами, это всегда будет оставаться там, а здесь, в Филине, кажется, никогда и ничего не поменяется, и никто о наших трагедиях и подвигах не узнает. Поколения людей, живущих с абсолютной убежденностью, что там, за воротами, нет ничего кроме ужаса и смерти, воспитывают себе на смену новые поколения людей с точно такой же убежденностью. И этот порочный круг самоповтора продолжается уже четыре столетия. Да, иногда в нем появляются отдельные индивидуумы, способные мыслить иначе, вроде меня и Лилит, вроде Джима и Тодда, но это лишь редкие исключения, которые никогда не нарушат правила. Ах как бы мне хотелось доказать всем этим людям, что дела обстоят как раз наоборот, и именно Филин, как и все ему подобные города-государства нашего мира, являются ничем иным как склепами для сотен людей, не дающие человечеству развиваться, отбирающие у него возможность бороться за свою жизнь, а следовательно и шанс вернуть когда-нибудь эту землю себе, отобрать у чудовищ, загнавших нас в жестяные банки. Ведь если бы мы все, разом, вышли из зоны комфорта, взяли бы в руки оружие и занялись столь необходимой нашему миру чисткой, то несомненно победили бы. Не без потерь, да, не с легкостью, и на то, пожалуй, потребовались бы десятки лет, но мы бы смогли, я уверен. «Время прятаться прошло» - сказам мне однажды брат Джима, наш учитель и предводитель, командир более несуществующей команды Грешники, которые некогда взяли меня в свои ряды и доказали, что мир снаружи прекрасен, а не ужасен. Эти слова часто звучат в моей голове, когда мы въезжаем в Филин, возвращаясь с очередной вылазки. Время прятаться прошло. Это действительно так. Некогда, сразу после восстания Риеса, после крушения цивилизации предков, города спасли нам жизнь, в них была необходимость. Мы должны были спрятаться, чтобы выжить, нам нужно было перевести дух, зализать раны, собраться с силами. Но в итоге, наше же спасения стало и нашим проклятием. Получилось, что мы просидели взаперти слишком долго, и ответного удара по легионерам, который мы обязаны были нанести, так и не последовало. Мы сдались, приняли новые правила и стали с ними жить. И вот уже идет триста девяносто второй год нашего заключения, но одновременно с тем тридцать первый год моей жизни, седьмой, с тех пор как я стал охотником и вот уже пятый, как я возглавил собственную команду - «Когти». Мы не пытаемся изменить мир, и не старемся никого убедить в том, что пора меняться, мы лишь изменились сами, став в глазах жителей Филина безумцами, но какое нам до того дела? Мы нужны этому городу, а он нужен нам, и пока так будет продолжаться, мы будем принимать друг друга.