- Да у нее мать в «Лингво» преподает, - зачем-то ляпнул я – неизвестно еще кто там сдавал экзамен по интернету!
В наступившей тишине удар по столу ладонью прозвучал, как выстрел.
- Демин! – англичанка покраснела, как рак и рычала, едва сдерживась. – Ты ведешь себя недостойно! Считаю, ты должен извиниться перед Дашей. Встань, когда с тобой педагог разговаривает!
Я лениво поднялся, глядя на Дашкину спину. Извиняться я не собирался.
- Я жду, Демин! – англичанка еще раз хлопнула по столу.
- Ирина Константиновна! – ей не нужно мое извинение. Она меня и так простит.
Маевская повернулась и смотрела на меня во все глаза.
- Да, красотка? – подмигнул ей.
Она вскочила со своего места, крикнула:
- Мне действительно не нужно извинений от этого . . . – схватила рюкзак и выскочила из класса.
- Ну вот, извиняться не перед кем. Нет тела - нет дела, - хохотнул Карась.
Англичанка потеряла дар речи. Никак не отреагировала на выходку Карася. Стояла и молча смотрела на меня. Я ответил на ее молчаливый призыв:
- Понял, - собрал со стола тетради, закинул в рюкзак и пошел за Дашкой.
Вышел во двор. Обиженной пигалицы на горизонте не наблюдалось. Ноги почему-то понесли меня по знакомому маршруту в парк. Помнил, что пигалица именно там оплакивала свои обиды. Солнце уже поднялось и голову здорово подпекало. Да ну на хер таскаться за истеричными барышнями в такую жару! Смотри какая недотрога, я же пошутил! Ну, каюсь не пошутил, а потроллил немного, чтобы не очень-то выпендривалась. Репетитор, блин!
Продирался через заросший кустарник к старой скамейке, придерживая рукой ветки. Наш парк – не то чтобы парк, а роща. Официально так и называется. Поэтому только центральные аллеи идеально расчищены и ухожены, но Маевская выбрала для своих страданий самый заброшенный уголок. Продирался теперь через заросли, проклиная жару, колючие ветки и нервных истеричек.
Никого не было. Ну правильно, не полезет испуганная девчонка в это опасное место второй раз. Рухнул на скамейку. Расслабился. Жарко-то как! А не пошла бы в баню эта красотка. Бегай за ней. Стянул через голову футболку, бросил на траву и растянулся на ней. Хорошо! Смотрел на редкие лоскуты неба, просвечивающие через деревья.
Она подошла тихо, бросила свой рюкзак под голову, легла рядом. Молча разглядывали небо. Я слышал ее дыхание.
- Где была?
- Шла.
- А почему сюда? Куцего не боишься?
- Ты же тоже сюда. Не боюсь.
- Почему?
- Потому, что ты здесь.
Приподнялся на локте и заглянул ей в глаза:
- Я мог не пойти за тобой.
- Не мог.
- Почему ты в этом так уверена? – я вскочил и уставился на нее.
- Потому что ты не такой гад, каким хочешь казаться! – она тоже поднялась и встала напротив меня. – Спектакль утром с той девушкой. Эти мерзкие слова на английском. Не надо доказывать мне, что ты отмороженный подонок. Я все понимаю.
- Что! Что можешь понимать, ты, мелкая пигалица!
- Что ты любишь меня, - произнесла она.
Я смотрел на нее и словно впервые видел. Эти синие глаза цвета грозного моря, темные волосы, детские пухлые губы. И фигурка легкая вся, тоненькая.
- Фантазерка! – сглотнув прошептал ей. Ты вообще не в моем вкусе. Мне нравятся такие, как Алена. Высокие, крепкие, фигуристые.
- Это та твоя девушка? Ты любишь ее?
- Ну, да. Пару раз в неделю.
- Пошляк. Ты с ней встречаешься, а любишь меня, только пока сам не знаешь.
- Дура ты. Пошли в школу. Хватит уроки пропускать и тебе и мне.
- Подожди. Давай еще побудем немного. Здесь так тихо и спокойно. Как будто тебе пять лет. Рядом мама и папа и тебе больше ничего не нужно в этом мире. Твоя семья – это защита от внешнего мира. И ты ничего не знаешь о товарно-денежных отношениях, работе, учебе, обязательствах. Ты не знаешь таких, как Куцый. Вокруг тебя хорошие люди и тебя все любят и понимают. Ты еще не знаешь, что папа может не вернуться однажды и мама будет плакать по ночам. Тебе не надо переезжать в новую школу и чувствовать себя чужой.