Александр Тамоников
Пуля для карателя
Глава первая
Немцы в атаку валили толпой — возбужденные, нервные, с мучнистыми от страха лицами. Это было что-то новенькое, явно перенятое у советских солдат образца лета 41-го. Отчаявшиеся, потерявшие последние моральные ориентиры в этой безумной мясорубке. Они бежали плотно, стреляли из автоматов МР-40 и карабинов «Маузер» — все в одном флаконе: офицеры, рядовые, низовой командный состав. «Мышиная» униформа фельдграу солдат вермахта, петлицы артиллеристов, инженерно-саперных частей, руны «зиг» военнослужащих Ваффен-отрядов СС, петлицы с перекрещенными карабинами — отличительный знак коллаборационистов. Красноармейцы, прильнувшие к прицелам, недоуменно переглядывались. Не тот пошел немец — упростился, измельчал. Раньше берегли себя, в атаки ходили поодиночке, перебежками, прятались за танками и бронетранспортерами — а перед этим перепахивали советские позиции с помощью орудий и минометов…
Сегодня не было артиллерийской подготовки. Человек шестьсот вырвались из леса и устремились на прорыв. Вечер 2 сентября 1944 года, северо-восточные предместья Варшавы — правобережная часть. Слева — дома с облезлыми черепичными крышами, справа овраги, молодые дубравы. Все смешалось на городских окраинах. Красная армия вошла на отдельные улицы, но далеко не продвинулась. Немцы ожесточенно контратаковали, вводили в бой последние резервы. Мобильные танковые группы отсекали оторвавшихся от основных сил красноармейцев, сносили дома, где они занимали оборону. Сил для наступления уже не оставалось, войска переходили к обороне. Линия фронта на правом берегу Вислы менялась каждый день. Часть варшавского района Прага отбили у немцев — впрочем, незначительную, на основных улицах немцы закрепились и никуда не собирались уходить. Несколько потрепанных подразделений оказались заперты вблизи восточных предместий, у местечка Звановичи, и предприняли отчаянную попытку вырваться. До позиций немцев на западе — рукой подать, но там иссякли силы. А у советского командования не было ресурсов, чтобы сжать кольцо и добить окруженцев. Атака была внезапной, дерзкой. Складки местности и густая растительность позволили немцам приблизиться незаметно. И теперь они спешили преодолеть открытый участок. Но рота красноармейцев, усиленная взводом станковых пулеметов, не дремала. Разведка доложила о вероятных происках противника. И все же немцы удивили. Солдаты бежали, как на стометровом кроссе. Кто-то спотыкался, другие перепрыгивали через упавших, заполняли образовавшиеся пустоты. Вырвались вперед несколько человек, бросили гранаты. Взрывы прогремели перед бруствером, повалили бревна наката, не причинив существенного вреда.
— Не стрелять! — кричал командир роты капитан Милютин. — Не стрелять, кому сказано! Пусть поближе подойдут!
У многих не выдерживали нервы, открывали огонь. Разрозненно хлопали карабины. Но пулеметы на флангах пока помалкивали. Катилась, гремя и сквернословя, человеческая масса. Все, иссякло терпение, завелся трелью станковый пулемет. Вступили остальные элементы «оркестра» — затрещали карабины и автоматы ППШ. Ливень свинца смел первую волну, разбросал по трещинам и бугоркам. Словно подавился полноватый гауптман, машущий «Вальтером», — побагровел, когда потекло из живота, хлопнулся лицом в траву. Живые по инерции продолжали бег, перепрыгивали через мертвых. До траншеи, растянувшейся по возвышению, оставалось метров тридцать. Окопы рыли впопыхах — никто не собирался сидеть здесь годами. Позиция удобная, с высоты открывался вид на окрестности. Подножие высоты усеяли тела в «мышиной» форме. «Навалили кучу дерьма!» — злобно смеялись из окопов красноармейцы. Самые упорные продолжали рваться, а те, что не спешили умирать, залегали за трупами, вели огонь из укрытий. Раскалились кожуха пулеметов, кашляла боевая техника, глохла. Солдаты выбрасывали гранаты из окопов. Немцы лезли, не считаясь с потерями. Из десятка до окопов добегали двое. И те, и другие швыряли гранаты, позиции заволокло густым дымом. Бойцы капитана Милютина тоже несли потери. Захлебывались пулеметы на флангах. Справа в траншее уже давились в рукопашной, били кулаками, прикладами, саперными лопатками. Мелькали закопченные оскаленные лица. На помощь дрогнувшей пехоте Милютин ввел резерв — последнее отделение автоматчиков с ППШ. Они подтягивались с обратной стороны траншеи, резали свинцом тех, кто выбегал за «флажки». Бойцы воспрянули, стали теснить фашистов из окопов. Противник выдохся, у него кончались боеприпасы и моральный дух.
— За мной, сибиряки! — взревел капитан Милютин, уроженец далекой забайкальской деревни. — Добьем гада!