Он схватил ее за голову, и его палец сжал ее кожу головы, тянув за волосы. Ее глаза увлажнились — это была физическая реакция, только потому, что эта крошечная боль была ничем; слишком незначительной по сравнению с другими.
— Ты не произносишь их имен, — прошептал он, поднимая ее голову к себе, наклонив ее шею под странным углом, положив большие пальцы на ее трахею. Угроза была неявной. — Ты никогда больше не произносишь их имен. Как ты смеешь?
— Они заслуживают этого. Они — шрам на моей душе, — ответила она, и его глаза расширились.
Его боль имела запах, вкус, и она пронзила ее, перехватив дыхание и оставив после себя разрушение.
— Ты? — хриплым голосом, полным потери, он выдохнул.
Реми напряглась, сопротивляясь этому вопросу. Она закрыла глаза, не в силах вынести голое мучение в его взгляде.
Он воспринял ее молчание так, как ей хотелось.
— Ты, сука! — выплюнул он, и она почувствовала укол иглы в бедро.
Он уронил ее голову, словно она вызывала у него отвращение. Она, вероятно, и вызывала, и это тоже было так, как должно быть. Ее череп ударился о твердый пол, и перед глазами вспыхнули звезды. Он стоял над ней, опасность исходила от него мощными волнами агрессии. Он убьет ее?
Она заслуживала этого.
— Баю-бай, должны все люди ночью спать , — тихо пропела она себе под нос.
Тьма была здесь, она была уютна, когда кружилась вокруг нее, ласково касаясь ее разума. Затем, благословенно, она устремилась вперед и унесла ее в свои объятия.
— Это была она? — спросил Кен из дверного проема.
Рэнд вибрировал от подавленной ярости. Он стоял над женщиной, которая только что призналась в убийстве его жены и дочери. Он провел рукой по волосам, чувствуя себя побежденным и измотанным. Его терзала печаль, но то, что он видел в ее глазах, глаза убийцы, затмило все, что он когда-либо переживал.
Она знала боль не понаслышке. Но ничто не могло подготовить ее к тому, что он обрушит на нее.
— Рэнд? — вопрос в голосе Кена оставался без ответа.
Потому что правда заключалась в том, что все в Рэнде отказывалось верить, что эта крошечная хрупкая женщина, от которой у него перехватывало дыхание, убила его надежды и мечты… его семью.
— Она отключится на некоторое время. Похоже, у нее лихорадка. Мы ее вылечим или позволим ей умереть?
Рэнд посмотрел вверх, на стропила, но ответы его избегали. Неуловимые и игривые, они оставались вне его досягаемости. Когда-то он так хорошо умел распознавать правду, а теперь она играла с ним. Его интуиция говорила ему одно, а его разум, черт, ее слова, говорили ему что-то другое.
— Пусть Дмитрий поставит ей капельницу. Если ее убьет что-то, то это буду я, — процедил он сквозь зубы и отвернулся от женщины, лежащей без сознания на полу перед ним.
Его сердце сжалось, когда он вспомнил ее глаза, когда она прошептала, что Лили и Анна — шрам на ее душе. В ее тоне звучала убежденность, но ее глаза намекали на что-то неуловимое.
— Р энд? — Кен снова позвал его по имени, и Рэнд остановился, повесив голову.
— Да?
— Мы дали обещание.
— И я собираюсь его выполнить, Кен. Тебе не нужно мне напоминать. Она была моей женой.
— Она была моей сестрой, а Анна — моей племянницей. Ты теряешь из виду цель, и мы теряемся. Они побеждают, — спокойно заметил Кен.
Но под этой спокойной маской, Рэнд знал, скрывалась намек на смерть. Естественный и истинный, Кен Нодачи был предвестником смерти. Политически корректный и честный до крайности, этот человек, тем не менее, убивал бы без колебаний.
Но Рэнд тоже.
Когда он уходил из комнаты паники, ему пришлось задуматься: сможет ли он убить женщину, которая проникла в него и вернула к жизни сердце, которое не билось семь лет?
Это был актуальный вопрос, но Рэнд пошатнулся под действием правды, которую дал ему его разум. Да. Да, он мог бы убить ее. Но он не смог бы уйти от этого. Нет, он был бы на коленях, когда полз бы прочь от этого разрушения, а человек, которого любила Лили, который любил ее взаимно, был бы мертв. Мертв и ушел.
Глава 7
Тени двигались за ее веками, и сознание пронзило ее мозг. Реми поняла, что ее все еще держат в комнате с каменным полом. Она все еще была обнаженной, все еще привязанной, но теперь ее укрыли, и было тепло.
Ее спина оставалась холодной, но плечо только ныло, вместо ощущения, что в него воткнули раскаленный прут. Ей хотелось кашлянуть, чтобы облегчить стянутость в горле, но она не смела.
В комнате с ней был кто -то , и пока они думают, что она спит, у нее было преимущество. Она совершила ошибку, придя сюда, но честно говоря, чувствовала, что это был лучший вариант.
Она убеждала себя, что это не имеет никакого отношения к синевато -фиолетовым глазам и отчаянной потребности внутри нее облегчить боль, которая таится в них. Но ее сердце, орган, который она никогда не признавала, издевалось над ней медленным ударом.
— Ты проснулась, — пробормотал мужчина. У него был легкий русский акцент. Дмитрий Асинимов , она была уверена в этом.
Этому человеку она была должна долг крови. Именно Реми забрала его брата в один солнечный день во Франции пять лет назад. Она помнила, как солнце сверкало на волосах Александра Асинимова , его кудри были такими светлыми и идеальными.
До тех пор, пока ее пуля не вошла в его мозг и не вылетела с другой стороны его черепа. Тогда эти льняные локоны покраснели и перестали быть идеальными. Не то чтобы этот человек не заслуживал смерти. Он сделал с маленькой девочкой в Бангкоке то, о чем Реми не знала, что возможно.
— Ты дрожишь. Возможно, вспоминаешь моего брата? — его тон был обманчивым.
Из всех мужчин в корпорации «Тrident » Рэнда Беккета она меньше всего знала именно этого. Его брата выбрали для смерти за незначительное нарушение против одного из зарубежных интересов Джозефа. Реми выполнила задание ради маленькой Уны.
Она открыла глаза, легко привыкая к тусклому свету, что заставило его брови приподняться.
— Я не жалею, Дмитрий.
На его лице мелькнуло еще большее удивление, и на мгновение она задумалась, не ударит ли он ее, но вместо этого он улыбнулся. Он кивнул ей.
— Жалеть — удел трусов.
Шок пронесся по ней. Он просто кивнул снова и отвернулся.
Прошло несколько минут тишины, прежде чем он снова заговорил.
— Ты была здесь пять дней, и твоя лихорадка спала примерно двадцать четыре часа назад. Пулю удалили, как только мы поняли, что она все еще сидит у тебя внутри. У тебя будет время от времени болеть плечо, но ты должна полностью восстановиться.
Он замолчал, и она посмотрела на него.
— Ты можешь снять катетер?
— Нет. Я позову медсестру, чтобы она это сделала, — ответил он и вышел из комнаты.
С ним вернулась женщина, невысокая и полная; она была серьезной, но отказалась смотреть прямо на Реми. Она что -то быстро сказала по -испански, и Реми сразу же перенеслась в Арекипу.
Женщина заглянула под одеяло, и через мгновение катетер был удален. Так как ее ноги все еще были привязаны, она не могла двигаться. Она вздохнула и умоляющим взглядом посмотрела на медсестру.
— Это тебе ничем не поможет. Она предана Рэнду и не предаст его , — сказал Дмитрий с юмором в голосе.